Наша личная война

Спустя час с небольшим от начала выдвижения (стартовали где-то в 16.50) окончательно стемнело. Причем не просто стемнело, как обычно бывает поздним вечером, когда силуэты домов и очертания окрестного ландшафта видны, а совсем. С абсолютной облачностью и полным отсутствием каких-либо источников освещения в обозримой видимости. То есть темень была, как у негра где?.. Наши парни сократили дистанцию до трех метров, и все, кроме Васи Крюкова, включили ночные приборы. Вася отрегулировал свой "Ворон" и отдал его идущему сзади него Зауру.

- Я и так обойдусь, не маленький. А ты давай повнимательнее...

И действительно обошелся. Топал себе впереди всех, в кромешной темноте, только каждые три минуты уточнял у Заура маршрут. И не споткнулся ведь ни разу!

- Ну ты зверь, Василий, - уважительно заметил Петрушин. - Что, действительно в темноте видишь?

- Да ни хера я тут не вижу, - заскромничал Вася. - Просто чувствую. Мы ж не через "дикаря" ломимся, а по тропинке идем. А ты что, ногами не чувствуешь, где тропинка, а где просто так?

- Не чувствую, - конфузливо признался Петрушин через пару минут попробовал без прибора. - Без прибора вижу только Костину спину и шаг в шаг ступаю. Но не чувствую.

- А я тем более не чувствую, - буркнул Костя. - Я не мутант, у меня на ногах дополнительных органов восприятия нету.

- Да вы просто какие-то недоразвитые, - беззлобно констатировал Вася. Надо же - не чувствуют они...

По мере приближения к ущелью обстановка, а вслед за ней, как ни странно, и погода постепенно менялись. В облаках стали появляться разрывы, через которые загадочно желтела луна, немного посветлело, подул северный ветер, туманный застой сдуло куда-то за Терек. Вскоре стали попадаться грязноватые снежные проплешины, а местами целые сугробы, заметно похолодало. Через некоторое время и остальные без приборов стали различать тропинку, по которой их вел Заур.

К ущелью вышли в 19.30 - на полчаса позже расчетного времени.

- Ну вот, совсем другое дело, - прошептал Петрушин, убавляя до минимума громкость радиостанции. - Если бы мы и сюда секунда в секунду добрались, я бы уже запаниковал... Все, хлопцы, дышим через раз, ступаем на носочек, суставами не хрустим...

Добравшись до склона, минут десять лежали, осматриваясь и впитывая обстановку. Обстановка, я вам скажу, была очень даже многообещающая - как в тех фильмах ужасов про оборотней и прочих злобных вульфов. Сильный северный ветер гнал по ночному небу косматые густые облака, регулярно обнажая щербатый лик луны, который уже не желтел, а был мертвенно-бледным, похожим на обглоданную рыбами голову всплывшего по весне сентябрьского утопленника. Неровные сугробы оттеняли зловещую черноту скал и причудливо складывались в тотемный узор боевого окраса ирокеза. Из ущелья наносило каким-то странным запашком, похожим более всего на что-то такое...

- Что-то могилой тянет, - принюхавшись, заявил Вася Крюков. - А, Костя?

- Да чтоб у тебя язык отсох! - сердито прошептал психолог. - Откуда такие дрянные ассоциации? Просто сыростью наносит - ущелье все же...

Откуда-то из-за ущелья доносился тоскливый вой вот этих самых вульфов. Но не сказочных, а самых обычных. Да и само ущелье в некоторой степени способствовало...

Впрочем, "в некоторой степени" - это, пожалуй, весьма скромно. Именно само ущелье и являлось основным генератором той мистической жути, что заползала в душу любого чужака, посмевшего приблизиться к его границам.