Наша личная война

Я взяла фонарь и прошлась по пещере, переступая через куски породы и разрушенные перегородки. Все смешалось в кучу, что тут найдешь? Ковры и посуда остались на месте, какие-то бессребреники тут воевали. Вспомнила вдруг: Дед пару раз до этого ночевал здесь и всегда выбирал для себя самое безопасное место, если была такая возможность. Он знал цену своей жизни и дорожил ею. А самое безопасное место в "раю" - это камера для содержания пленников. Она дальше от входа, защищена хорошей перегородкой, дверь запирается. Никто не подкрадется и не перережет тебе горло. Вот он и спал там. Не очень комфортабельно, зато надежно. А если штурм был днем, он тоже должен был, по идее, спрятаться туда. Тогда бы до него добрались в самую последнюю очередь.

Я нашла камеру - в порушенном привычном интерьере это было не так просто сделать, и внимательно осмотрела ее. Взгляд мой остановился на блеснувшем в свете фонаря звене хромированной цепочки.

- Аюб, иди сюда, - позвала я. - Кажется, что-то есть...

Через десять минут мы расковыряли часть завала и вытащили кейс Деда с прикованной к ручке половинке наручников и обрывком цепочки.

- Ух ты! - выдохнул Аюб, вытирая пот со лба. - Цепь обрезали, а кейс оставили. Торопились или просто не додумались?

Я не знала кода замков, и Аюб открыл их ножом. В кейсе были деньги на текущие расходы - сто тысяч долларов, два телефона, шифровальные таблицы и списки нашего резерва - вдов и кандидатов в шахиды. Да, поторопились федералы. Наверняка бы локти кусали, если бы знали, что оставили в этой пещере.

- Если Деда нет... поделим? - затаив дыхание, прошептал Аюб.

- Тебе мало денег платят? - зло спросила я.

- Ну что ты сразу... - Аюб засмущался. - Деньги все равно без хозяина. Ты вроде как наследница... Гхм... Я - с тобой.

- Сначала убедимся, что его нет. - Я закрыла кейс - воспитывать сейчас этого дикого волка было просто бессмысленно. - Когда мы его похороним, тогда и поделим. А если он жив, мы заработаем в десять раз больше.

- Правильно сказала, - одобрил Аюб. - Пошли отсюда...

Ночь мы переждали в машине. Аюбу часто приходится ночевать в машине, она у него приспособлена для этого. Разложили сиденья, Аюб снял с заднего стеганое ватное одеяло, завел двигатель и включил печку, чтобы прогреть салон.

- А если услышат? - обеспокоилась я.

- Если они так близко, что слышат двигатель при таком сильном ветре, нам уже ничего не поможет, - хладнокровно заметил Аюб. - И нам уже нечего бояться. Мы все равно здесь в западне...

Прогрев салон, Аюб выключил двигатель и залез под одеяло.

- Присоединяйся, красавица, - позвал он меня. - Я устал, расстроен, приставать не буду.

- Да только попробуй...

Я влезла под одеяло, повернулась к Аюбу спиной и подогнула колени маловато было места для ночлега. Он обнял меня, прижался покрепче и прошептал на ухо:

- Опять придется тебе номер менять.

- Номер? - Я уже совсем забыла об этом, тут такие ужасные вещи случились, что какой-то паршивый номер вылетел из головы.

- Ты засветилась, когда звонила Исламу. Если его телефон цел и находится у федералов...

- Ну, вспомнил! Если доживем до рассвета и выберемся отсюда - поменяем.

- Доживем, - уверенно пробормотал Аюб. - Мы с тобой всех их переживем, верь мне. Да, если будут убивать - разбуди...

И буквально через минуту тихонько захрапел, грея мне ухо горячим дыханием. Что за человек? После всего, что мы увидели, посреди этого ужасного ущелья, в кромешной тьме - он, видите ли, почивать изволит! Может, у него нервная система атрофирована?

Я за всю ночь глаз не сомкнула. Какой тут сон? Словно сердясь на наше неурочное присутствие, жутко завывал ветер, швыряя в машину мелкими камешками, подхваченными со дна ущелья. Салон, словно живой, слегка раскачивался от порывов этого злого господина ущелий, рессоры тихо поскрипывали, будто жаловались на скверные условия ночлега. И все время мне казалось, что я слышу чьи-то шаги. Как будто кто-то подкрадывался к нам, желая прикончить и положить в пещеру к тем, кто уже умер.

Да, если в такую ночь остаться здесь на улице, к утру запросто можно замерзнуть. Я три раза вставала, включала двигатель и запускала печку несмотря на ватное одеяло и теплого Аюба под боком, было ужасно холодно.

- Ты чего? - сонно бормотал Аюб.

- Печка.

- Угу. Молодец...

И продолжал дрыхнуть дальше. Мне бы такие нервы...

Под утро, едва светать стало, Аюб взгромоздился на меня и начал свое черное дело. Я вяло возмутилась и даже попыталась сопротивляться, но это было бесполезно - он был упорен, как танк. Никаких приятных ощущений я не получила, у меня болела душа, я была зажата и не смогла расслабиться. А этот похотливый кот, как ни странно, получил огромное удовольствие: под конец не на шутку разохался, вошел в такт и раскачал машину так, что я уже стала беспокоиться за судьбу рессор.

- Дикарь, - буркнула я, когда все кончилось. - Я немытая, чего полез-то?

- Зачем тебе мыться? - удивился Аюб. - Ты чиста, как слеза младенца.

- Уж не думаешь ли ты, что теперь будешь забавляться со мной каждый день?

- А ты что-то имеешь против?

- Я тебя пристрелю, сын индюка!