Наша личная война

Поехали к другим родственникам. Там нам улыбнулась удача. Оказывается, их мальчишки, чтобы поглазеть на оккупантов, полезли на крышу. Дом находится неподалеку от усадьбы Бекмурзаевых (фамилия главы администрации), и с крыши хорошо видны подступы к их двору.

В общем, мальчишки видели, что федералы, после недолгих переговоров, передали Бекмурзаевым какого-то человека.

- Это был совсем старый дед, - сообщил допущенный в гостиную Беслан паренек лет двенадцати. - Седой весь, с бородой...

- Дед? - Аюб аж подпрыгнул на месте. - А как ты его сумел рассмотреть?

- Он в бинокль смотрел, - пояснил глава рода - пожилой богатырь Ваха. У нас морской бинокль есть, двенадцатикратный. Очень хороший бинокль!

- Значит, говоришь - дед? - уточнил Аюб.

- Да, дед, - подтвердил Беслан, гордый тем, что к нему на равных обращается такой прославленный абрек. - Совсем старый. Бинты у него были на голове. Раненый, наверно. Он лежал на бронетранспортере, на броне, в одеяло закутанный.

- Это был БРДМ, - поправил Ваха. - Я не видел того деда, но на улицу выходил, когда колонна проезжала. Там не было бронетранспортеров, только один БРДМ.

- А он точно живой был, не труп? - забеспокоился Аюб. - Как ты понял, что он живой?

- Он шевелился, - сказал Беслан. - Я видел. И Махмуд, собака, с ним разговаривал.

- Не смей так говорить про старших! - одернул распоясавшегося юнца глава рода. - Ты что себе позволяешь?

- Но он же предатель, - потупился Беслан. - Все село знает!

- Все равно не смей. Мал еще такие вещи говорить про старших.

- Ладно, не буду...

- Здорово! - искренне обрадовался Аюб и подмигнул мне. - Видишь, не так уж все плохо.

- И этот дед до сих пор в усадьбе Бекмурзаевых? - спросила я.

Ваха покосился на меня, с сомнением погладил бороду - не поправить ли наглую женщину, влезшую в разговор мужчин?

- Ну что, что? - бестактно поторопил его Аюб. - Не знаешь?

- Мы не следим за их усадьбой, - пожал плечами Ваха. - Но никто не видел, чтобы того деда куда-то вывозили. Наверно, он у них и лежит.

- Ну, спасибо, обрадовали. - Аюб от удовольствия потер ладони и, вспомнив что-то, обратился к Вахе: - Кстати, а ты мне никогда не говорил, что служил на флоте.

- А я и не служил, - Ваха удивился. - С чего ты взял? Я поваром в стройбате был.

- А кто служил?

- Никто не служил. С чего ты взял?

- А морской бинокль?

- А, бинокль... Ну, это еще в первую войну. Это ущелье обороняли. Одного морпеха убили, бинокль забрали. Так это давно было...

- Давай, звони Алдату, - сказал мне Аюб.

- Ты уверен?

Аюб на несколько секунд задумался. Алдат - связной государственного комитета обороны Маджлисуль Шура (далее - просто ГКО). Это личная связь Деда, и только он имел право ею пользоваться. Имя мы знали, потому что Дед, когда хотел что-то передать или связаться с кем-то из Большой Восьмерки (члены ГКО), называл связного - Алдат.

- Но ты же у нас преемница... И у нас просто нет другого выхода. Давай, звони.

Я взяла из кейса особую трубку Деда - массивный тяжелый телефон в контейнере из микропористой резины, открыла таблицу и набрала первый сверху номер.

- Прачечная, - сразу же ответил молодой мужской голос - по-русски.

- Мне нужен кто-то из Восьмерых, - сказала я, опустив приветствие.

- Всем нужен кто-то из Восьмерых, - голос хмыкнул и перешел на чеченский. - Ты кто?

- Мое имя тебе ничего не скажет. Но у меня экстренная ситуация. Срочно нужна связь.

- Подтвердись, - потребовал голос.

Я назвала один из восьми кодов доступа - они тоже были в заглавной части таблицы.

- Ладно, - сказал голос. - Если ты та самая, кем хочешь казаться, тебе перезвонят в течение пятнадцати минут.

Через десять минут нам перезвонили. Голос был другой, какой-то хриплый, простуженный, что ли, и гораздо более властный. Или просто так показалось.

- Это Саладин, - представился мой абонент. - Кто это?

Какое грозное имя! Один из Восьмерых, на слуху имечко. Наверняка боевая кличка. А сам - какой-нибудь Ваха из Беноя, бывший пастух. Ну ладно, Саладин так Саладин.

Я назвалась по табличному классификатору и условленным образом предъявила полномочия.

- Не понял, у вас там что стряслось? - открытым текстом удивился Саладин. - Почему Дед не звонит Самому по своему каналу?

Насчет такого канала я ничего не знала, а что стряслось, объяснила за секунду:

- Дед заболел. И... заблудился.

- Так... Это серьезно?

- Серьезнее некуда.

- Ну и где он?

- Есть непроверенная информация, - сообщила я. - Но вообще это не телефонный разговор. Даже по такому телефону.

- Ясно... Там, рядом, есть мужчина, на которого можно положиться?

- Есть.

- Надежный?

- Да, во всех отношениях.

- Дай ему трубу.