Наша Маша и Волшебный Орех

Устроившись поудобнее на табуретке, Император вальяжным жестом покрутил бронзовые рукоятки на позолоченной раме. Сам он в зеркале не отражался. Там вообще ничего не отражалось, а вместо этого мелькали ландшафты сказочной страны: лес, горы, небо, поля гигантской клубники… Император покрутил ручку — изображение приблизилось, и среди зарослей стали видны низкорослые местные жители. Они в это время дня как обычно трудились в полях — сгорбившись, окапывали клубнику.

Император выбрал самую пухлую селянку и покрутил зеркало так, чтобы она оказалась к нему попой. Затем вынул изо рта вишневую косточку, зловеще покрутил двумя костлявыми пальцами, а затем поднял с пола любимую золотую рогатку, прицелился, зловеще облизнулся и выстрелил прямо сквозь поверхность магического зеркала.

— Ай!!! — взвизгнула селянка и недоуменно оглянулась, потирая ушибленное место.

Но вокруг никого не было. Лишь далеко-далеко в замке на скале злобно хихикал Крысиный Император, зажимая нос кулачком. И хихикал, пока не поперхнулся второй косточкой, что болталась во рту. Тут ему стало не до шуток, он долго кашлял, колотя себя по груди, и наконец выкашлял косточку. И тут же зарядил ее в рогатку.

— Ай!!! — снова взвизгнула селянка.

Император снова захихикал, вернулся к окну и встал, скрестив руки на груди.

— Казалось бы! — торжественно объявил он. — Я — абсолютное зло! Мое коварство — безмерно! Мои злодейства — огромны… — Император пожал плечами и задумчиво добавил: — А вот все мои пакости — мелкие. Отчего? Почему? Парадокс! Надо бы почитать какую-нибудь книжку по психологии злодеев…

Никто и никогда еще не видел младенца-злодея, младенца-мерзавца. А все потому, что злодеем родиться невозможно. Не родился злодеем и Крысиный Император. Как не родился он императором. Да и с крысами его поначалу ничего не связывало. Родился он добрым и смышленым пареньком в неплохой интеллигентной семье — королевской. Но вся беда таких семей в том, что родители обычно с утра до ночи заняты делами государственной важности. А поэтому воспитанием детей занимаются крайне мало.

А воспитывают таких детей придворные. Их огромное количество: няньки и фрейлины, лакеи и гувернеры, денщики и приказчики, не говоря уже про физруков, учителей фехтования и тригонометрии. Но как воспитывает принца лакей? Конечно не так, как собственного сына. Ведь когда сын плохо себя ведет, ему можно объяснить, что такое хорошо, а что плохо, а если он не понимает — оставить без мороженого или без мультиков, в крайнем случае отвесить отеческий подзатыльник или пригрозить «сейчас позову милиционера, он тебя заберет!» Так поступил бы с родным сыном даже король. Но лакей принцу подзатыльник отвесить не может, а может только кланяться и повторять «как вашему высочеству будет угодно!» И надеяться, что высочеству будет угодно вести себя хорошо.

Бывает толк, если воспитание поручают великому уважаемому мастеру, который не постесняется топнуть ногой на расшалившееся высочество. Например, классик Жуковский вполне сносно воспитал Александра Первого, великий философ Аристотель вырастил неплохого Сашу Македонского, ну а бесплотный дух волшебника Эрнста, обитающий в замке, дал благородное воспитание младшему брату Жоржу.

Еще иногда неплохо воспитывает коллектив — ведь если ты не понимаешь, что это нечестно, отнимать чужую жвачку, то рано или поздно получишь по ушам. Но, опять же, если ты не принц.

Короче говоря, будущий Крысиный Император с младенчества обладал крайне неплохими качествами: он был умен, смекалист, ловок, умел ставить себе цели и настойчиво добиваться их. И если бы он поставил себе цель стать хорошим человеком, чтобы вся страна его любила — он бы добился этого самостоятельно безо всяких нянек. Но принц вырос эгоистом.

Эгоист — это такой человек, который думает лишь о том, чтобы ему всегда было хорошо, и при этом не замечает, что ему на самом деле плохо. Ведь эгоистов никто не любит и не уважает, случись чего — никто не поспешит на помощь эгоисту. Бывало, эгоист нагрубит кому-нибудь и думает: теперь все поняли, до чего я крут! А что окружающие? Они думают: вот козел!

Поначалу у будущего Императора была и совесть, и доброта. Например в глубоком детстве он горько заплакал, когда ветер сломал березку — так ему было жаль беспомощное дерево. Королева-мать потом еще пятнадцать лет хвасталась подружкам, какой у нее тонкий, добрый и чувствительный сынок (король-отец, правда, сурово сказал «вытри сопли и будь мужиком!», хотя двухлетний принц не понял ни слова). Но совесть и доброта — они как мышцы: исчезают, если их не упражнять. А принц их не упражнял со времен той березки. Он упражнялся лишь в фехтовании, а также в гадостях и подлостях. И вырос моральным дистрофиком. Настоящее удовольствие он научился получать от унижений, предательств и обмана. А когда в нем просыпалась хилая немощная совесть, он тоже ее унижал, предавал и обманывал как неродную.