Наша Маша и Волшебный Орех

Шкафы падали и разлетались, обнажая стены, в воздухе носились страницы разорванных книг, в стенах появлялись вмятины, но Император никак не мог достать Гошу. Уворачиваясь от ударов, Гоша запрыгнул на кресло. За миг до того, как молот разнес кресло в щепки, перепрыгнул на последний уцелевший шкаф. А за миг до того, как шкаф рухнул, сиганул ласточкой вверх и вцепился в рваные края дыры, пробитой в потолке. В следующий миг Гоша подтянулся и исчез в дыре, мелькнув на прощанье подошвами ботинок.

Император зло огляделся и понял, что повторить его прыжок не сможет — вся мебель разбита в щепки и тонким слоем лежит по полу.

— Вот подлец! — заорал Император, грозя вверх кулаком. — Ну почему я тебя не убил в детстве качелями? Почему не удавил прыгалками и не зарыл в песочнице? Собирался же…

Он перевел дух и вдруг капризно хлопнул в ладоши:

— Эй, стража, стража! Где вас носит? Меня тут чуть не убили! Взззяяять его!!!

* * *

Комната, куда попал Гоша, оказалась кабинетом Императора. Но рассматривать его времени не было. Гоша бросился к двери, выглянул в коридор и увидел толпу несущихся стражников. Тогда он быстро закрыл дверь на засов, а для верности подпер стулом и придвинул шкаф.

А сам бросился к окну. Увы, окно оказалось так высоко, что прыгнуть из него означало неминуемую гибель, в лучшем случае — пару сломанных ног.

В дверь принялись колотить. Гоша затравленно оглянулся, затем вынул клинок и щелкнул кнопкой. Появилось небольшое лезвие. Гоша щелкнул кнопкой, чтобы его убрать, но лезвие вылезло еще дальше и превратилось в большой красивый меч.

— Ого! — удивился Гоша и нажал кнопку в третий раз.

Лезвие исчезло.

В дверь продолжали колотить, и уже чем-то крепким — то ли молотом Императора, то ли чьей-то головой. И тут Гоша заметил магическое зеркало.

Память услужливо подсказала, как им пользоваться. И пока дверь ломалась от мощных ударов, Гоша сосредоточенно вращал рукоятки на раме. В зеркале мелькала то главная площадь замка, то дуб с дуплом, то стоянка махолета, то клубничная поляна. А когда дверь наконец рухнула вместе со шкафом, Гоша шагнул через зеркало куда-то.

Первым в кабинет влетел сам Император, но увидел лишь исчезающий в зеркале башмак. Взревев от злости, он бросил свой молот и кинулся следом. Но не успел: из глубины зеркала напоследок появилась рука Гоши и деловито щелкнула рукояткой на раме. Зеркало выключилось — его поверхность стала тусклой, словно металлической. В нее с разбегу и ударился Император. Он отлетел назад и упал на руки подоспевших Ника и Дика.

Некоторое время он не мог прийти в себя, но затем встал и доковылял до трона.

— Что смотрите? — крикнул он собравшимся. — Смешно, да?

Стражники потупились, а Ник с Диком смущенно пожали плечами. Император покусал губы и произнес:

— Раз не удалось добиться своего по-плохому… будем действовать по очень плохому! Троих пленников — казнить немедленно! Немедленно!

— Так точно, будет сделано! — откликнулись хором Ник и Дик, вытянувшись в струнку.

— Нет, — задумчиво покачал головой Император. — Немедленно — это я глупость сказал.

— Так точно, глупость сказали! — послушно откликнулись Ник и Дик.

— Молчать!!! — обиделся Император. — Слушать мою команду: казнить медленно-медленно! Медленно! — с упоением повторил он. — Красиво! Всенародно! Сгоните всю Сказочную страну на площадь! И придумайте стильный дизайн! Что-нибудь эдакое! — Он неопределенно покрутил руками. — Забавное, не как у всех. А то на эти виселицы и топоры у меня уже аллергия!

— Будет сделано, мой Император! — откликнулись Ник и Дик.

Глава двадцать третья, в которой жителям Волшебной страны приходится на время забыть о клубнике

Проводив Михея, Борьку и Гошу на бой с Императором, Ниходим надолго задумался.

— Хорошие ребята, — вздыхал он, без всякого аппетита заедая клубничный кисель свежими пряниками, которые испекла Никлуша. — Жалко их…

— Еще бы не жалко! — горестно кивала жена. — Этаких храбрецов у нас в деревне сроду не водилось. Если бы они еще не ссорились по пустякам, а действовали сообща — кранты бы нашему Императору!

— Хорошо тебе рассуждать! — сердился Ниходим. — У Императора целое войско, а их всего трое! Мы вот тут пряничками балуемся, а они там жизни свои кладут! За нас, между прочим!

— Почему за нас? Они же подружку свою выручают!

— Какая разница? Грабителей-то наших бьют! — Ниходим покосился на мешок муки, приготовленный у порога. — Утреннего грабежа не было, и вечернего не предвидится. Стало быть, в замке — битва! Да только не выстоят они без подмоги.

— Где ж ее взять, подмогу-то? — качала головой Никлуша. — Народ в наших краях больно смирный, ему бы только стишки сочинять…

— Не твоего ума это дело! — Ниходим отодвигал недопитый кисель и, хлопнув дверью, уходил из дома — размышлять.

В деревне было неспокойно. По улицам слонялись такие же, как Ниходим, словно в воду опущенные, мужики. Видно было, что все размышляют об одном и том же.