Читаем Наша Маша (Книга для родителей) полностью

Наша Маша (Книга для родителей)

Девочка все время хвасталась:

- У нас лучше!

А Янек, дурачок, даже подбежал и сказал:

- Вы уходите, а мы будем зарывать ваш пруд.

- А мы давай их зароем, - предложила мне Машка. Пришлось объяснить ей, что на подлость отвечать подлостью не следует.

С Янеком у нее отношения вообще вышли из той стадии мира и безмятежности, в какой они были еще три дня назад.

Третьего дня перед ужином они подрались. Янек стал отнимать у Машки мяч, она оттолкнула его, он ударил ее по голове, она кинулась к матери. Мама сказала:

- Жаловаться нечего, разбирайтесь сами.

Во всяком случае, от дружбы уже ничего не осталось, кроме легкого пыла похмелья. И для Маши это, конечно, первый жестокий урок, первое серьезное разочарование.

* * *

Вчера у Машки были гости.

А утром сегодня подавальщица Таня спросила:

- Сколько же тебе, Машенька, исполнилось вчера лет?

- Пять, - ответила Машка.

- О, да ты совсем старушка!

И вдруг губы у Машки задрожали - и громкие рыдания огласили столовую. И тут мы поняли, что до старости нашей дочери еще ой как далеко!..

7.8.61.

Второго вечером я повел Машку на море, хотел показать ей небывалой красоты закат. Но пришли поздно, уже не было этого малинового полудиска и малиновой гармоники-дорожки на стальной, перламутровой водной глади...

Впрочем, Машка была вознаграждена. В отдалении, на пляже, слышалась музыка, шумела большая толпа. Мы пошли туда.

Зрелище вообще-то довольно жалкое. Отдыхающие из соседнего санатория, затейник или культурник с аккордеоном. Танцуют вальс, медленный фокстрот, играют в "подвижные игры".

Машка стоит и смотрит. Глазенки ее сияют. Для нее это сказочный бал.

Пора уходить. Уже темнеет. Повеяло прохладой.

- Папочка! Ну прошу тебя! Ну совсем немножечко еще!..

8.8.61.

Плакала Машка, плакала, ныла, ныла: "Хочу в Ленинград!" - и вдруг выясняется, что уезжать ей отсюда вовсе не хочется.

Проснулась вчера у меня на балконе и говорит:

- Я привыкла. Почему это так: в Ленинграде поживешь не хочется оттуда уезжать, здесь поживешь - отсюда не хочется. Правда, папа, почему это так?

* * *

А нам тем временем и вправду надо собираться. Вчера папа и мама ходили в Майори, заказали на сегодня такси.

Вечером отбываем.

* * *

Задала мне вчера загадку. Идем на вокзал за газетами. Маша говорит:

- Помнишь, как мы в Комарове у вокзала кобылу нашли?

- Какую кобылу?

- Ну, кобылу нашли. Что ты - не помнишь?

- На вокзале?

- Не на вокзале, а у вокзала.

- Настоящую?

- Да, настоящую.

- Палочку, может быть? Прутик? Мы играли, что это лошадь?

- Да нет, настоящую кобылу.

- Кобыла, Маша, - это лошадь. Лошадь-мама, лошадь-женщина.

- Ломаную мы нашли.

И тут меня осенило.

- Подкову! Подкову, Машенька, а не кобылу!

- Да, да! Подкову!

Такое с ней нередко бывает.

9.8.61. Ленинград.

Утром сегодня прибыли домой.

Радовалась она и Ленинграду, и тете Ляле, которая встретила нас, и тете Нине Колышкиной.

Сейчас она лежит у мамы в комнате. Прежде чем лечь, просила меня:

- Папочка, можно сегодня не спать?

Нет, милая, надо начинать ленинградскую жизнь по-доброму.

12.8.61.

Ездили в Пушкин. Оставили Машку на несколько дней у тети Ляли.

Оставаться она очень не хотела, - ведь это первый случай, когда ее оставляют без папы и мамы в чужом (хоть и в тети Лялином, а все-таки чужом) доме!

* * *

Говорил по телефону с Лялей, потом с Машуткой.

- Тебе хорошо?

- Хорошо. Спасибо.

- Что делаешь?

- Играю на балконе с тетей Ниной.

- Погода хорошая?

- Хорошая.

И мама спросила:

- Тебе хорошо?

И когда узнала, что хорошо, даже обиделась немножко.

19.8.61.

Ура! Ура! Ура! Машка в Ленинграде.

* * *

Еще у тети Ляли, в Пушкине, спросил:

- Скучала без нас, Машутка?

- Да.

И на ухо:

- Я один раз даже плакала ночью.

А вообще-то она не очень, конечно, скучала. Много была на воздухе, играла, завела приятелей и подруг.

20.8.61.

Были втроем в парке Ленина. Смотрели, как строится метро.

Мама ушла домой - готовить обед, мы с Машкой еще постояли, посмотрели. А поздно вечером - опять втроем - ходили на Неву, к домику Петра.

Домик, против обыкновения, был освещен, все окна ярко светились. Я начал было сочинять сказку - о том, как Петр Великий раз в году съезжает со скалы и едет в свой домик - праздновать свой день рождения... Но тут безжалостная мама прервала меня и сказала:

- Посмотри!

В домике Петра Великого две женщины мыли полы. Сказка осталась незаконченной.

* * *

А вот весьма конфузная история.

Машка призналась мне (об этом я, кажется, уже писал), что в Пушкине один раз плакала ночью.

Маме (а быть может, и папе) это было приятно слышать. И вчера мама снова завела разговор на эту тему:

- Ты, говорят, плакала, Манюся?

- Да.

- А почему же ты плакала?

- Я после скажу.

- Ну, скажи сейчас. Почему ты плакала? Грустно было? Да?

- Да. Грустно. Я подумала, что дома в холодильнике арбуз остался.