Наша непостижимая бесконечность (ЛП)

Картошка-фри. Пирожки. Кукурузные хлопья. Шоколад. Бургер. С сыром. Я очень люблю сыр. С горчицей и кетчупом сверху. Спагетти с порезанными в них маленькими сосисками. Как готовила мамочка.

Перестань думать о еде.

Я даже плакать не могу. Плакать чересчур больно. И требует слишком много усилий.

Как холодно. Душ в крошечной ванной нашего трейлера был не лучшим местом для сна. У меня была вода. Но от воды мой животик уже начал болеть.

Сколько времени прошло? Я больше не могла без еды.

Я пробовала выбраться, но он чем-то заблокировал дверь, и я видела, что окошко над раковиной заколочено.

Меня снова одолела сонливость.

Я так устала от мыслей о еде.

От постоянной сонливости.

За дверью раздались шаги.

Треск.

Внезапно я почувствовала на лице тепло.

— Открой глаза, отребье.

Я открыла глаза.

Он злобно пялился на меня, стоя в узком дверном проеме. 

— Наказание окончено. Меня достало пользоваться ванной Карлы.

У меня во рту было сухо. Его словно забило дорожной пылью с песком.

— Ну? — Он схватил меня за руку и потянул вверх. — Выметайся.

Он отпустил меня, и я, прижавшись к косяку, сползла на пол.

«У меня отказали ноги», — в панике подумала я.

Внезапно бок взорвался болью, и я повернулась.

Он убрал ногу от моего бедра.

— Я сказал, выметайся.

Я кое-как смогла отползти.

Дверь ванной захлопнулась позади меня. Я лежала на полу кухни и смотрела на буфет. 

В конце концов я заскулила.

Там была еда. Но у меня не было сил, чтобы достать ее.

***

МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО, КОГДА Я ПОВЗРОСЛЕЮ, ВСЕ МОИ СТРАХИ УЙДУТ!

Рев «Twenty One Pilots» на телефоне резко вырвал меня из сна. Будильник. Нащупав телефон, я выключила его и легла.

Мои простыни промокли от пота.

Мне давно не снились кошмары, и без всякого Фрейда было понятно, почему они вернулись.

Все-таки через пару недель я пересеку всю страну, чтобы жить с абсолютно незнакомым человеком.

Застонав, я вытащила себя из постели, гадая, за что мне досталась самая эгоистичная и безответственная мать на земле.

***

— Поверить не могу, что Индия и правда переезжает.

Я направлялась на собрание танцевального комитета, но при упоминании своего имени замерла и не стала поворачивать за угол.

— А я могу. И это первая хорошая новость с тех пор, как она появилась у нас, — сказала Шивон.

Я прищурилась. Стерва.

— О чем ты? — спросила Тесс.

— О, да ладно тебе. Сравни ее и меня. Она — отребье, живет в убогой квартирке, которую изнутри видела только Анна. А у меня большой дом, где можно проводить вечеринки, и бассейн. А рядом пляж. Это преступление, что она настолько популярна.

После слов «она — отребье» я уже мало что слышала.

В моей груди поселилась паника.

Нет.

Школа должна была быть моим безопасным местом.

Здесь никто не мог так говорить обо мне.

Пока я оставалась здесь, школа была моим королевством. Я вышла из-за угла. Тесс уже пошла по коридору в сторону кабинета, в котором проходили собрания танцевального комитета.

Шивон смотрела ей вслед, но при виде меня слегка дернулась.

Я пристально оглядела ее, проходя мимо.

— Ну? Ты идешь или нет?

— Я-то иду, а тебе что там делать? — буркнула она, подстраиваясь под мой шаг. — Тебя же не будет здесь во время бала.

— Во время бала — не будет. Но сейчас я все еще здесь, — напомнила я.

И получила несказанное удовольствие, когда все присутствующие в кабинете с энтузиазмом поприветствовали меня, а на Шивон едва посмотрели. А еще когда большинство моих предложений было принято, несмотря на то что ко времени бала я буду уже далеко.

Все было под контролем.

В этой комнате Шивон и ее слова не могли добраться до меня.

— У тебя измученный вид, — тихо сказала мне Анна, когда собрание кончилось.