Наша первая революция. Часть I

Состоявшийся в марте же съезд агрономов и статистиков, исходя из того, что все русское общество в настоящее время не может возлагать никаких надежд на работающие ныне различные правительственные комиссии, пришел к заключению о необходимости в целях проведения в жизнь выработанной им программы, т.-е. в целях активного участия в происходящем народном движении, организовать союз агрономов, статистиков и других деятелей по экономической помощи населению.

Мы, таким образом, подошли к моменту создания многочисленных «профессиональных» союзов интеллигенции.

IV. Союзы

«Союзное» объединение интеллигенции разных профессий диктовалось элементарной потребностью оппозиции в сплочении. Это так ясно, что об этом не стоит распространяться. Формы этого союзного движения складывались всецело под влиянием общего политического развития страны, появления новых сил на новой арене.

Идея объединения в профессиональные союзы зарождается независимо у двух групп: профессорской и инженерской; крайне поучительно, что именно у этих групп, из которых одна находится в непрестанном общении с самой активной частью интеллигенции, студенчеством, а другая – с самым боевым классом общества, пролетариатом.

Мы знаем, что профессора – это самая косная, безличная, на все готовая корпорация русской интеллигенции. Не было той холопской миссии, от которой отказалась бы профессура. За чин и плату они играли роль педелей казенной науки. Не было той полицейской репрессии, аппаратом которой не были бы профессора. Но непримиримая тактика студенчества, боровшегося за академические вольности и политическую свободу, сводила к нулю итоги правительственной и профессорской полицейщины. Антагонизм между профессорами и студенчеством, не внимавшим сытой либеральной мудрости своих «наставников», обострился до крайней степени, прежде чем профессора поняли, что так дальше нельзя: нужно либо закрыть университеты навсегда, либо добиться для них необходимых условий существования. Таким образом, профессора не просто додумались до преимуществ конституционного строя перед самодержавно-полицейским и не просто заразились общим настроением, но были выброшены, буквально вышвырнуты, боевой непримиримостью студенчества на путь оппозиции.

Это не единственное явление такого рода, мы знаем другое, гораздо более крупное. Представители торгово-промышленного капитала были обращены к оппозиционной «платформе», ничем иным, как грандиозным развитием стачек. Можно почти считать политической «теоремой», что, если мы имеем две непосредственно связанные группы или два класса буржуазного общества, из которых один играет подчиненную, а другой в той или иной степени командующую роль, то командующий класс не привлекается на путь оппозиции каким-нибудь мирным договором с классом зависимым, но вынуждается этим последним к оппозиции путем самой непримиримой боевой тактики. Иными словами: не соглашения и союз создают увеличение оппозиционных сил, но принципиальная политическая дифференциация. Отсюда урок для демократии: при занятии каждой новой позиции нужно больше заботиться об ее укреплении и использовании всеми боевыми средствами, чем о сохранении союзника, дотащившегося до этой позиции.