Наша песня

Семнадцать минут. Именно столько времени понадобилось, чтобы вернуть его с того света. Я много раз умирала вместе с ним, прежде чем дверь наконец открылась и в проеме показался один из врачей, медленно кивнув и улыбнувшись усталой улыбкой. Смерть не хотела отпускать Дэвида, и битва за его жизнь выдалась жаркой, это я ясно видела.

– Опасность еще не миновала… но мы его вытащили… – В конце фразы губы его скривились, но я успела понять, какое слово он решил не добавлять. Ненадолго.

– Можно мне войти? Можно мне его увидеть?

– Дайте нам еще несколько минут, затем можете войти, но только на минутку.

Я кивнула, желая отблагодарить его и всех остальных, но он уже снова скрылся в палате Дэвида.

– Слава богу, – выдохнула Элли.

Я услышала в ее голосе неподдельное облегчение, и, каюсь, на какое-то мгновение ко мне вернулось чувство, которое неотступно преследовало меня долгие годы.

Словно древняя старуха, я повернулась всем телом, чтобы взглянуть на нее. Ее лицо не выражало ни малейшего намека на то, что прошлое оставило в ней такой же глубокий след, как во мне. Я было открыла рот, чтобы сказать ей, что передумала, что ей не надо больше сидеть рядом со мной и ждать, что ей нужно теперь идти к своему мужу. Но у меня вырвались совсем не те слова, и я не знаю, кто из нас поразился им больше.

– Знаешь, Дэвид никогда тебе не изменял.

Это было явно не то, что она ожидала от меня услышать. Казалось, все вокруг нас замерло: шум из палаты, завывание метели за окном – все это исчезло, когда мы смотрели друг на друга, оставшись одни в эпицентре урагана, который породили так много лет назад. Элли моргнула, глаза ее не открывались чуть дольше обычного, шея немного вздрогнула, но она не произнесла ни слова.

– Я знаю, что ты думаешь, Элли, что ты всегда думала. Но ты ошибалась.

Когда она все-таки ответила, в голосе ее прозвучала не горечь, а всего лишь усталая покорность судьбе.

– Все это больше не имеет значения. Все это вообще не важно. Особенно сегодня ночью.

– Ошибаешься. Сегодня это значит куда больше, чем все остальное.

– Не думаю.

– И не надо. Просто выслушай меня. Можешь меня потом сколько и как угодно ненавидеть… но не нужно ненавидеть его, Дэвида. Он этого не заслуживает и никогда не заслуживал.

Шарлотта.Восемь лет назад

– Что значит – они расстались? Когда это произошло?

Кипяток, которым я наполняла кружку, перелился через край и начал стекать на стол.

– Шарлотта! – крикнул Пит.

Я поставила чайник на плиту, рука у меня немного дрожала.

– Отойди-ка. Давай лучше я, – сказал Пит, промокнув лужицу тряпкой и таким количеством бумажных полотенец, что их хватило бы, чтобы запеленать египетскую мумию. Я смотрела, как он убирал за мной, прежде чем вылить чай и заварить мне свежий. Все это происходило в рамках круглосуточного порядка, который установился со дня нападения на меня. По-моему, все ребята немного завидовали Дэвиду, который появился на месте происшествия, как Брюс Уиллис, и спас меня. Чтобы как-то это компенсировать, три моих соседа, казалось, исполнились решимости окружить меня такой заботой, вниманием и защитой, которым позавидовали бы даже члены королевской семьи. Скоро мне придется сказать им, чтобы они немного умерили свой пыл, особенно теперь, когда полиция арестовала нападавшего. Но сейчас мои мысли были заняты совсем другими вещами.

– Ну, и когда это случилось? – спросила я, усаживаясь на один из кухонных стульев. – И почему мне никто об этом не рассказал?

– Но ты вроде бы думаешь совсем о другом, – ответил Пит. Он оказался прав. У меня создалось ощущение, что последнюю неделю я прожила в каком-то сюрреалистическом мире, словно выпала из своей нормальной жизни и угодила прямо в развязку телевизионной криминальной драмы. Раньше я никогда не была внутри полицейского участка, но за последние семь дней он начал становиться мне вторым домом.

– Так что же произошло между Дэвидом и Элли? – задала я вопрос чуть иначе, стараясь сохранять безразличный тон, что мне не совсем удавалось. – Это он так решил или она? И почему он мне об этом ничего не сказал?

– Наверное, он не хотел тебя расстраивать, – предположил Пит, загружая в тостер пару ломтей хлеба. Я очень надеялась, что не для меня, потому что у меня внезапно пропал аппетит.

– А почему это должно меня расстраивать? – спросила я как можно более равнодушно, но эта попытка с треском провалилась.

Пит пожал плечами и начал вытаскивать из шкафчика какие-то банки, так что я не смогла разглядеть выражение его лица, когда он ответил:

– Потому что, похоже, все это началось в тот вечер, когда на тебя напали. По-моему, Элли вызверилась на него за то, что он полез в это дело, ну и слово за слово, одно за другое, а потом… – Тут он умолк.

– И что потом? – спросила я, подавая ему банку с ореховым маслом, которую он, скорее всего, и искал.

– Не знаю, – ответил Пит, и его ответ потонул в смачном шлепке огромной порции масла, которую он навалил себе на тост. – Он говорит, что не желает это обсуждать.

– Мне он расскажет, – тихо пообещала я.