Наша песня

– Умею, умею, – ответил он. – Я могу соорудить три-четыре блюда, которые не стыдно поставить на стол, никого при этом не отравив. Придется мне пригласить тебя на обед, когда закончу, так что сможешь судить сама.

По какой-то причине от этого невинного приглашения – которое, разумеется, он сделал только из вежливости – я ощутила какую-то странную тревогу, так что снова нагнула голову, уже не думая, упадут волосы на стол или нет, радуясь импровизированной маскировке.

– Знаешь, что тебе надо сделать? По центру неплохо разместить остров, – предложила я, очерчивая пальцем большое пустое пространство посередине рисунка. – По-моему, подобные штуки на больших кухнях смотрятся просто потрясающе. Прямо-таки притягивают глаз.

Он не ответил, и я подумала: а не счел ли он меня нахалкой, когда я сказала ему, как надо обустроить его кухню. В конце концов, специалист он, а не я.

– Извини. Это я так, не обращай внимания. Твой эскиз и без того просто великолепен, – быстро отмотала я назад.

Он посмотрел на меня, и мне было трудно разобрать выражение его лица сквозь все-таки упавшую густую прядь волос. Не говоря ни слова, он взял карандаш. Десяток штрихов – и на эскизе вдруг появился остров.

Он выпрямился на стуле и задумчиво взглянул на меня.

– Как-то так?

Я кивнула, внезапно охваченная странным чувством, от которого по непонятной причине сердце у меня забилось быстрее обычного.

– Да, просто класс.

Элли

Через десять минут сестра тихонько постучала в дверь и, войдя, сказала мне виноватым голосом:

– Прошу прощения, но врачам нужно провести дополнительные исследования, так что я должна попросить вас покинуть палату.

Рано она вернулась, слишком рано. Я еще не успела сказать Джо, что мне придется позвонить его родителям. И еще кое-что я не успела ему сказать. Первое – что женщина, которую я надеялась больше никогда не увидеть, сидела вместе со мной в комнате для посетителей. И второе – что мужчина, которого, как он надеялся, я больше никогда не увижу, находился в другом конце коридора, в одиночку борясь за свою жизнь. Я, немного пошатываясь, встала со стула, чувствуя себя виноватой, словно скрывала какие-то страшные тайны.

– Вы придете и позовете меня, когда я смогу к нему вернуться? – торопливо спросила я у сестры, когда та провожала меня в коридор.

Мы обе взглянули в ту сторону, откуда донесся звук приближающихся шагов: к нам направлялись несколько человек в белых халатах.

– Как только они закончат, – пообещала она.

– Извини, Элли. По-моему, я не совсем понимаю, о чем ты. Так ты говоришь, что Джо упал на лед?

Мобильная связь работала довольно неплохо, и я знала, что отнюдь не из-за этого моя свекровь не могла уяснить ситуацию. Все происходившее, в конце концов, находилось далеко за гранью нормального.

– Нет, Кэй, он провалился под лед. На замерзшем пруду.

– Как? Почему? Что он там делал?

– Не знаю. В полиции мне ничего не смогли сообщить.

Я услышала, как она ахнула, и сразу же поняла, что сказала совсем не то.

– В полиции? А кто вызвал полицию? Там что, произошло преступление? На Джо напали и бросили его на лед?

Я сделала вдох и постаралась говорить ровным голосом. Мать Джо была прирожденной паникершей. Любая зимняя простуда – это грипп, любая головная боль – скрытый симптом опухоли мозга, любая непонятная боль – предвестник чего-то неизлечимого. К счастью, все ее жуткие страхи и предсказания, которыми она сыпала много лет, оказались беспочвенными. Но теперь, этим вечером, у нее впервые появилась веская причина переживать за единственного сына, и я никак не могла разубедить ее или успокоить.

– Кроме него, там никого не было, – осторожно, но настойчиво ответила я, прежде чем поняла, что сама понятия не имела, так ли все произошло. Я знала не больше нее. – Полиция явилась в дом и известила меня.

– О нет. Значит, дело плохо. Очень плохо.

Я понимала, что мне надо постараться ее успокоить, умерить ее волнение, именно этого от меня хотел бы Джо, однако это представлялось практически невозможным, тем более когда в ее словах эхом отдавались мои собственные страхи.

– Я сейчас скажу Фрэнку, – произнесла она, после чего раздался громкий стук, который, как я поняла, означал, что она просто уронила телефон на пол и отправилась искать мужа. Я из рук вон плохо вела разговор и, если не стану осторожнее в словах, то в конечном итоге буду одна виновата в том, что их обоих хватит инсульт или инфаркт, а то и все вместе.

– Элли, вы в какой больнице? – чересчур отрывисто спросил мой свекор, таким образом, как я знала, скрывая свои эмоции. Впервые он так заговорил, когда я передала ему на руки младенца Джейка со словами: «А вот и ваш внук».

– Мы в больнице Святой Елизаветы, но… – начала я.

– Понятно. Ну, мы… м-м-м… ну, если мы выедем сейчас же, то доберемся туда часов через пять.

Я почувствовала, как к горлу подкатил тугой тревожный комок, горький, словно желчь, отчего мой голос превратился в жалобный вскрик.