Наша песня

– Я обожаю твой город! – объявил Макс, когда грузовик сделал крутой поворот, пустив в нашу сторону плотный водяной гребень.

– Это все твоя идея! – напомнила я, прибавляя шаг и стряхивая волосы, залепившие мне лицо и глаза.

Тут Макс схватил меня за руку, и в его глазах сверкнули озорные огоньки.

– Ну, где же твое ощущение кайфа?! – вскричал он и, словно шаловливый ребенок, спрыгнул с высокого бордюра прямо в глубокую мутную лужу. Нас обоих окатило фонтаном воды. Глаза его вспыхнули, когда он безмолвно бросил мне вызов. А, какого черта!

– Ты псих, – заявила я и прыгнула в лужу рядом с ним.

Смеясь, как дети, в которых мы превратились, будто совершив путешествие во времени, мы смотрели на кучку зевак, которые столпились в дверях магазина и медленно покачивали головами, уставившись на нас. Мы переглянулись, как в добрые старые времена, и двинулись дальше, нарочно прыгая в каждую попадавшуюся нам по дороге лужу, пока не дошли до моего дома.

Веселье угасло. Мы стояли, дрожа от холода, на пороге, пока я рылась в карманах, ища ключ.

– Не знаю, зачем я тебя слушаю, – пробурчал Макс, когда мы просочились через порог в коридор.

Скинув обувь, мы оставили ее истекать водой на коврике из кокосового волокна.

– Мне нужно в душ, – объявила я, стягивая облепивший меня балахон, словно вылезая из кожи, и роняя его на пол. – Я быстренько, а потом и ты сможешь занырнуть.

Макс с благодарностью кивнул.

– Покажи мне, где у тебя кухня, и я заварю нам чаю.

Вот одно из величайших достоинств Макса, думала я, взбегая по ступенькам к ванной. Он не принадлежал к тому типу друзей, за которыми нужно ухаживать. Он обладал непринужденностью, которая позволяла ему везде, где бы он ни оказывался, чувствовать себя в своей тарелке. Раньше я никак не могла понять, что значит чувствовать себя как рыба в воде. Теперь я это знала.

Душ волшебным образом возвращал меня к жизни, и если бы я не знала, что Макс ждет своей очереди, то куда дольше простояла бы под исходящими паром струями, с наслаждением намазывая пенистым гелем руки и ноги, покрасневшие от горячей воды. Я обернула волосы полотенцем и надела короткий махровый халат, висевший на крючке на двери ванной.

У входа в ванную мы с Максом проскочили мимо друг друга, как тренированные синхронные пловцы.

– Я оставил твой чай в самой неприбранной спальне, которую нашел. Похоже, она твоя.

Я показала ему язык и направилась к себе в комнату, столкнувшись на лестничной площадке с Еленой.

– Мне очень понравился твой друг Макс. Он такой забавный, рассмешил меня до колик, – сказала она с улыбкой, натягивая пальто и шагая к лестнице.

Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как ее слова отдаются теплом у меня внутри. Все обожали и не перестанут обожать Макса. Дэвиду он тоже понравится, я была в этом уверена.

Не обращая внимания на развороченную и неприбранную постель, я расчесала волосы и включила фен. Когда Макс вернулся из ванной, волосы у меня уже высохли, но я не удосужилась надеть на себя что-нибудь посущественнее.

Он постучал в дверь.

– К тебе можно? Ты там не голая?

– Да, заходи, – отозвалась я, опустив взгляд, чтобы убедиться, что махровые края халата прикрывают наготу. Когда Макс вошел в комнату в одном лишь прихваченном узлом на поясе банном полотенце, я сначала немного опешила.

– Ух ты! Кто-то всерьез начал ходить в спортзал, – сказала я, постаравшись присвистнуть, но это мне решительно не удалось, можно подумать, что, как у музыканта, это должно было у меня получиться.

– А, так ты заметила, – откликнулся Макс, сделав шутливую стойку культуриста и посмотрев в зеркало, где отражался его свеженакачанный пресс. – Неплохо, а?

– Живот у тебя классный, вот только меня беспокоит размер твоей черепной коробки, – ответила я, бросив в него упаковку салфеток.

Макс ловко поймал ее в тот самый момент, когда весь дом снова содрогнулся от звука захлопывавшейся двери. «Елена вышла», – подумала я.

– Давай-давай, швыряйся, – шутливо пригрозил мне Макс, направляясь ко мне и сокращая разделявшее нас расстояние. – Мне, наверное, придется положить тебя себе на коленку и хорошенько отшлепать.

– А ну-ка попробуй, – хихикнула я, представив себе подобную картину, и легко оттолкнула его, упершись руками в его плечи, еще мокрые после душа.

И в этот самый момент, когда мы – надо это признать – представляли собой весьма двусмысленное зрелище, дверь моей спальни отворилась, и вошел Дэвид.

– Элли, Елена сказала, что к тебе можно подняться… – начал он и умолк, увидев свою подружку, одетую чисто символически, которая шутливо боролась с незнакомым мужчиной, одетым еще более символически.

Я застыла и повернулась к двери, не отнимая рук от плеч Макса. Дэвид обвел взглядом комнату, и я вдруг увидела то же, что и он: разобранную постель, почти голого мужчину, которого обнимала за плечи его подружка, чью кожу покрывал распаренный румянец.

– Дэвид! – воскликнула я как можно приветливее, однако в голосе моем звучал скорее испуг, нежели гостеприимство. – Я не ожидала тебя сегодня увидеть.

– В этом я уже убедился, – ответил он натянутым, как рояльная струна, голосом.