Наша прекрасная страшная жизнь. Рассказы

– Хе, «барбос»! – фыркнула задетая Полина Яковлевна. – Да если этот пёс знал бы человеческий язык, он бы ни с вами, ни со мной разговаривать не стал. У него знаете, какая родословная – аристократ! Восточно-европейская овчарка чистейших кровей…

У меня хватило тогда такта не разубеждать хозяйку в обратном. Я лишь с лёгкой иронией поинтересовался:

– И сколько же в наши дни стоит голубокровный принц-овчар?

Оказывается, доверчивая женщина выложила за фальшивого «принца» сто тысяч рубликов. Да и то торговалась: фальшивособачники требовали полторы сотни штук. Щенки, выходит, по цене сейчас переплёвывают мой месячный оклад…

И вот на сей раз, вздумав оправдать как-нибудь неповинного барбоса, я разоблачил его подлинную сущность.

– Зря вы, Полина Яковлевна, так на него. Он не виноват, потому что он – не овчарка. Понимаете? Вы держите его не за того и требуете невозможного.

– Как то есть не овчарка? – поджала губы Полина Яковлевна. – У меня и бумага есть, с печатью – там вся родословная…

– Господи, да при чём тут печать? – раздражился я (терпеть не могу глупости, особенно – женской). – Вы только поглядите внимательнее на уши, на хвост, на окрас. Где вы видели у овчарок такие очёсы? А разве вы не замечаете, что формат у вашего Принтера сильно укорочен – индекс наверняка намного меньше сотни. А подвес шеи? Да любая овчарка с таким подвесом от стыда сгорела бы! А уж подуздоватость так и бросается в глаза… Короче, если с таким экстерьером собаку считать восточно-европейской овчаркой, то у меня в доме живёт тогда император персидских котов и кошек.

Признаться, я остался доволен своей защитительной речью, не подозревая её прокурорской сути. Полина Яковлевна, подавленная моей кинологической эрудицией, молча смотрела на добродушно стучащего хвостом Принтера. Взгляд её затревожил пса.

Он вдруг вскочил с пола и заскулил.

4

Порнушку в тот вечер мы с Полиной Яковлевной так и не посмотрели. Настроение у неё упало, да и я в заляпанных майонезом брюках чувствовал себя не в своей салатной тарелке.

А на следующий день я навёл в квартире соседки последний малярный марафет и по уши погрузился в собственные ремонтные заботы: переклеивал обои, красил полы, белил потолки, расширял книжные полки. В один из вечеров, оттащив полные вёдра к мусорным контейнерам, я, неспешно глотая большими порциями вечерний августовский дух, брёл к подъезду. Наша домовая собачья свора уже хозяйничала вовсю – пёсики, псы и псищи оккупировали весь двор. И вдруг я увидел Принтера. Он был один. Где же Полина свет Яковлевна? Я огляделся – нигде не видать. Странно. Я подошёл к собаке, сиротливо сидевшей на газоне под ивой, поставил вёдра.

– Принтер, Принтер! Привет, пёс!

Услыхав свою импортно-компьютерную кличку, Принтер взвизгнул, бросился ко мне, ударил грязными лапами в грудь. Хорошо, что я так и вышел – в спецовке.

– Принтер, глупый ты пёс! А где же твоя хозяйка?

Собака, стоя на задних лапах, ныряла и ныряла мокрым носом под мои ладони, взвизгивала и прискуливала под ласками. Ну, конечно, этот взрослый щен потерялся. И где же его роскошный ошейник с серебряными бляхами?

– Ну, пойдём, пойдём, я тебя найду. Может, хозяйка твоя наградит меня чем-нибудь… интересненьким.

При потаённой мысли об этом «интересненьком» сердце моё томительно шевельнулось. Да и – чего скрывать! – не только сердце.

Лицо Полины Яковлевны при виде меня вспыхнуло, порозовело. Это – приятно, чёрт побери! Но тут же, увидав родного пса, она мгновенно вывернула улыбку в странную гримасу.

– Вот, – бодро возвестил я, – доставил вашу пропажу. Вознаграждение гарантируется?

– Спасибо, – без особого энтузиазма промямлила Полина Яковлевна. – Да вы проходите, проходите, чай будем пить.

– Увы, – выставил я аргументом грязные вёдра, – сейчас не могу: хочу сегодня покончить с ремонтом.

– Что ж… А может, – завтра? Приходите завтра вечером. Мы ж фильм так и не посмотрели…

Полина Яковлевна, придерживая розовые створки халата на груди так, словно готова была вот-вот их распахнуть, длинно, из-под накрашенных ресниц, глянула в меня.

– С удовольствием! – искренне воскликнул я.

Мне желалось поглядеть  с Полиной Яковлевной томительную бесстыдную фильмушечку. Очень желалось.

– Ну, заходи, дармоед, – прираспахнула дверь перед кротко сидящим псом хозяйка.

Тот, взвизгнув, бросился домой.

– Как же это он у вас потерялся?

– Да что с него взять, – махнула рукой Полина Яковлевна. – Дворняга она и есть дворняга. Совсем бы пропал!

Вот так да…

На следующий день, уже ближе к обеду, я завершил-таки ремонтный марафон – финиш! Собрав остатний мусор, потащился на помойку. Внизу, перед дверью подъезда, сидел Принтер.

– Эге, что это? Почему ты здесь, пёс?

Принтер заскулил.

Сбегав быстренько к контейнерам, я вернулся.

– А ну-к, пошли!

Полина Яковлевна, приоткрыв дверь, сразу перестала притворяться.

– Да, я дала ему свободу. Пускай живёт, где хочет. Мне в квартире дворняга не нужна.

– А Сент-Экзюпери? – нескладно спросил я.

– Да перестаньте вы! – досадливо отмахнулась Полина Яковлевна.

– Ну, а – сто тысяч? Не жалко? – завёл я с другого конца.