Наша родословная (ЛП)

— Что? — Луна кричит рядом со мной, отчаянно ища взглядом между нами.

— Оскар, эти наркотики должны были попытаться сделать тебя невосприимчивым к производимому оружию и газам. Я пытался найти для тебя защитный механизм. — он в отчаянии широко разводит руками, но это ничего не значит.

Мое сердце бешено колотится, готовое взорваться в груди. Я не могу говорить об этом снова, воспоминания о том, как я был привязан к медицинской койке с постоянно подсоединенными к моему телу проводами, никогда не приносят мне утешения. Капельницы, кардиомониторы, медицинские пластыри и постоянное ощущение, что из моего тела вытягивают кровь, подавляют мои чувства.

Закрывая глаза, я пытаюсь отгородиться от них всех, но это ни хрена не помогает. Гнев поднимается из глубины моего желудка, мой разум теряется из-за покалывания кожи и писка машин. Ощущение невозможности дышать, когда в его научную камеру были выпущены различные газы, из-за чего я потерял сознание, кажется слишком реальным.

Мой кулак ударяет по столу, звук чего-то разбивающегося, когда оно падает со стола, — единственный звук, который я слышу, но я слишком далеко зашел, чтобы обращать на это внимание.

— Пошел ты! — я вырываюсь, глядя отцу прямо в глаза.

Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. Мой отец все это затуманивает разум, и чем дольше я остаюсь рядом с ним, тем хуже становится. С ним всегда была близость: чем дальше я нахожусь от своего отца, тем лучше я себя чувствую.

Отодвигая ногой стул позади себя, я направляюсь к двери. Ощущение, как чья-то рука обвивается вокруг моей руки, доводит меня до предела. Не оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто это, я вырываю свою руку из их хватки и выбегаю из комнаты.

Мне нужно побыть одному. Я не могу контролировать свой гнев, когда я в таком состоянии. Заходя в спальню, я с грохотом закрываю за собой дверь. Попытки делать глубокие вдохи никак не помогают унять дрожь в моем теле.

Запуская пальцы в волосы, я дергаю за кончики, желая сделать что угодно, чтобы ослабить это гребаное напряжение и печаль, которые пустили корни внутри меня. Пошел он и все это дерьмо нахуй. Я захожу в ванную, все еще нуждаясь в большем расстоянии между нами.

Опершись руками о туалетный столик, я пытаюсь отдышаться, но мои глаза ловят мое отражение в зеркале. Мои светлые волосы торчат во все стороны, мое разгоряченное лицо покраснело от переполняющего меня гнева. Мои глаза безумны, я не могу полностью сосредоточиться на себе. Я выгляжу как дикий зверь и чувствую себя зверем в клетке.

Мой кулак отклоняется назад сам по себе, врезаясь в зеркало передо мной. Боль пронзает мою кисть и отдается в предплечье, поскольку удар попадает точно в мое отражение. Это успокаивает адреналин, бегущий по моим венам, но недостаточно, чтобы остановить бешеное биение моего сердца. Мое зрение затуманивается красным, когда кровь небрежно капает с верхней части моей порезанной руки, в костяшках пальцев торчат мелкие осколки стекла.

— УБИРАЙСЯ. ВОН! — Луна кричит с ядом в голосе, но я не могу заставить себя посмотреть, что происходит.

— Пожалуйста, сынок, — я слышу мольбу моего отца, но мне все равно.

— Оскар, — слышу я бормотание Паркера от двери, но мои глаза прикованы к повреждению, которое я причинил своей руке.

— Роман, уведи его отсюда, пока я не убила его голыми руками. — спокойствие в ее голосе только делает ее слова более убийственными. — Папа, мне нужно, чтобы вы все ушли. Мы нужны Оскару прямо сейчас.

— Конечно, дорогая. Ознакомительные занятия начинаются сегодня в три часа дня, я приеду на пятнадцать минут раньше, хорошо? Я люблю тебя. — слышу я, как он говорит, когда я опускаю голову и кладу руки на край раковины, наблюдая, как кровь медленно стекает в слив. Тишина временно окутывает меня, когда за ними закрывается дверь.

— Оск… — снова начинает Паркер, но вмешивается Кай, прерывая его.

— Черт, Оскар. Что ты наделал? — он пытается зайти в ванную, но я качаю головой, глядя на него через плечо. Роман проносится мимо Кая, его глаза осматривают открывшуюся перед ним сцену.

— Прямо сейчас мне нужно немного пространства, Роман. Я чувствую, как жар поднимается по моей шее, когда я пытаюсь дышать сквозь стук в груди.

— Оскар? — бормочет Луна, ее голос почти убаюкивает меня, выводя из состояния борьбы или бегства, в котором я нахожусь. Я не могу заставить себя посмотреть на нее, опускаю взгляд обратно на туалетный столик, прислоняясь к нему, больше не заботясь о своей кровоточащей руке. — Оскар, позволь мне помочь тебе.

— Позволь нам помочь тебе, Оскар, — добавляет Паркер, вставая рядом со мной.

На этот раз, когда я чувствую руку на своей руке, я не испытываю мгновенного желания отдернуться. Крепко зажмурив глаза, я больше не могу скрывать свою уязвимость.