Наша старая добрая фантастика. Цена бессмертия

Трое суток — это не просто карантин. Трое суток — это прекрасная возможность вернуть себе хоть какие-то навыки землянина. Не так-то просто после долгого одиночества дружески похлопать по плечу первого встречного, а Хенку этого хотелось. Впрочем, то, что за стойкой бара стоял длинный жилистый усач с объемистым миксером в руках, а перед ним на высоком табурете откровенно скучал крупный плечистый субъект в желтой майке звездного перегонщика, вовсе еще не означало, что Хенк видел настоящих людей. Обероны, скорей всего, хотя в штате Конечной станции непременно должны были состоять и земляне. Межзвездное сообщество строго следило за соблюдением определенных пропорций. Но если ты и похлопал по плечу крупного плечистого субъекта в желтой майке звездного перегонщика, это отнюдь еще не означало, что ты действительно похлопал по плечу именно человека, а не китообразное, скажем, существо с Тау или аморфное разумное облачко с Пентаксы.

Хенк бросил на стойку плоскую коробку с кристаллами памяти (Астрофизика Нетипичной зоны, Заметки к текстам о протозидах и прочее) и не без некоторой опаски воззрился на высокий табурет: он не был уверен, что после столь долгого отсутствия не совершит какой-нибудь неловкости.

Эта мысль тут же получила подтверждение. На мгновение Хенку попросту захотелось зависнуть над табуретом, как он любил это делать, беседуя с Шу, но он вовремя спохватился и взгромоздился на табурет так, как по его понятиям и следовало это сделать землянину — без особой ловкости, но с достоинством.

Усатый бармен и плечистый человек в желтой майке звездного перегонщика обернулись к Хенку одновременно. Будь Хенк пылевым облаком, распростершимся на полнеба, ему не составило бы труда держать в поле обзора сразу обоих, но сейчас он был всего лишь человеком. Он просто дважды кивнул.

— Титучай?

Терпкий тонизирующий напиток всегда был к месту, но, спрашивая, усатый жилистый бармен не улыбнулся — возможно, сам подозревал в Хенке оберона, возможно, не любил оберонов или вообще не был общителен.

Хенк усмехнулся.

Такие парни, как этот жилистый усатый бармен, ему всегда нравились. Дело не в хмурости. Как правило, это дельные парни. Спроси у такого, где можно найти шляпу, он нисколько не удивится и не пойдет трепать по всей Симме о каком-то чокнутом со звезд, разыскивающем не принадлежащую ему шляпу.

Взяв это на заметку, Хенк повернулся к звездному перегонщику.

Впрочем, перегонщик выглядел не приветливее бармена. Презрительно выпятив широкие, плоские, прямо-таки щучьи губы, он странно щурился, будто испытывал к Хенку не столько интерес, сколько неясное подозрение.

— Конечно, титучай! — Хенк радовался. — Три титучая. Я угощаю.

И предложил:

— За возвращение!

— А счет? — недоброжелательно поинтересовался усатый бармен.

Хенк назвал бортовой номер своего корабля, автоматически являющийся номером его счета. Хенк гордился этим номером. «Лайман альфа». Резонансная линия водорода с длиной волны 0,12 микрон. Хороший счет. Тем более что на Симме счет имел вовсе не символическое значение. В сущности, Конечная станция принадлежала Цветочникам, и все расходы Хенка сейчас оплачивала Земля, причем оплачивала чистой информацией. Могло, кстати, оказаться так, что чашка титучая, выпитая Хенком, оплачивалась именно его, Хенка, статьей. Скажем, о тех же протозидах.

— С возвращением, — бармен без особого энтузиазма поднял чашку.

— Возьми посудину пообъемистей, — радушно посоветовал Хенк. — Не похоже, что вы тут, на Симме, часто пьете за возвращение.

Бармен хмыкнул:

— Не так уж и редко.

И добавил хмуро:

— Сегодня ты — третий.

— Открыли регулярную линию? — удивился Хенк.

— До этого еще не дошло, — вмешался в разговор щучьегубый. — Но на Симме не пусто. Вторую чашку бармен сегодня поднимал за меня...

— А первую?

— За патрульных.

Хенк не стал спрашивать, что делают на Симме сотрудники звездного Патруля. Он не хотел терять время на патрульных. Он с удовольствием смотрел сквозь прозрачную стену бара. Там, за невидимым колпаком силовой зашиты, слабый ветерок лениво курчавил металлические заросли, гонял по земле ржавую спиральную стружку. Две—три звезды прокололи дикое пепельное небо Симмы. Голова бармена время от времени перекрывала свет звезд, это мешало Хенку, и он перебрался на другой табурет, ближе к щучьегубому. Звездный перегонщик воспринял это как сигнал к сближению.

— Сегодня и завтра, — доверительно сообщил он, — в Аквариуме оберон с Оффиуха.

Хенк кивнул. Ему понравилась эта новая манера обращаться ко всем на ты.

— Секреты пластики? — вспомнил он. — Я только слышал об этом.

— Это следует видеть, — щучьегубый переглянулся с барменом. — А видеть это можно только здесь. Оффиухцы, они как бы вроде этих поганых протозид, их не сильно-то выманишь из Нетипичной зоны.

— Подыскивай сравнения! — возмутился бармен. — «Протозид!..» — Он брезгливо поджал губы. — Протозиды убивают, а оффиухцы радуют. Есть разница, правда?

Он плеснул в свою чашку еще несколько капель титучая и выругался.

Хенк усмехнулся.