Наша страница (СИ)

Не скрою, мне было приятно от того, что Герман фактически дал свое отцовское согласие. Но в тот момент на первый план вышла тревога. Тревога от того, что Виолетта плакала. Я ненавидел эти слезы. Ненавидел, потому что они брызнули из столь любимых мною глаз, потекли по любимым мною щекам…

Ну, любовь моя, держись! Сейчас я приду и сотру эти капли! Ты больше никогда не будешь плакать! Никогда! Клянусь! Я никогда не позволю слезам наполнить твои прекрасные глаза! Только если это будут слезы счастья! Спешу к тебе, любимая!

POV Виолетта

Неизвестность сводила меня с ума. Страх, тревога, боль, ужас, слезы – все смешалось. Я не видела больше ничего. Осталась только тревога за Федерико. Я чувствовала, что ему плохо. Сердце подсказывало, что ему больно. И от этого мне становилось хуже. Точнее, от того, что я не могу ему помочь. Не могу подойти, погладить по щеке, провести рукой по лицу, задержаться на губах… А все из-за этого проклятого неизвестно какого расстояния! Сердце рвется к любимому. Отчаянно рвется. Но куда мне идти, если я даже не знаю, где Федерико? Хоть и говорят: «иди туда, куда ведет тебя твое сердце», а все же, увольте, любовь вам не навигационная система!

Может быть. Но, клянусь жизнью, если мой возлюбленный сейчас же не даст о себе знать, я пойду искать его по всей Аргентине… Да что там – по всему миру! Обойду все строения – а Федерико найду! Если любимый сейчас же не…

Тут мои мысли прервались, потому что дверь кабинета Пабло открылась. Господи, что происходит?! У меня галлюцинации?! Неужели это, действительно, мой отец, Макси и ОН?!

Но нет – это не было галлюцинацией, хотя бы потому, что все дружно обалдели. Не могут все внезапно сойти с ума. На пороге, придерживаемый Макси, стоял Федерико Гонсалес. Стоял и с любовью смотрел на меня.

Я как будто взлетела в небеса. Все внутри стало почти невесомым. Сердце зашлось от счастья. Он жив! Он здесь! И смотрит на меня с любовью!

Трудно сказать, контролировала я свои дальнейшие действия, или нет. С одной стороны, мне очень хотелось оказаться как можно ближе к возлюбленному. Но головой я понимала, что это будет неправильно с точки зрения элементарного этикета. Наверное, мною руководил, в то мгновение, какой-то мощный импульс. А, впрочем, неважно. Произошло то, что произошло: я в мгновение ока вскочила и бросилась к Федерико. Самое интересное, что никто, при этом, даже не пытался меня остановить. Хотя, это было правильно, потому что, наверное, я бы прикончила этого человека на месте за то, что стал между мною и Федерико. Мгновение – и я обхватила возлюбленного руками. Он тоже нежно обнял меня.

Я чувствовала, что готова воспарить в небо безо всяких крыльев. Сердце билось в три раза чаще, чем обычно, по телу порхали бабочки и одновременно пробегали приятные пламенные разряды. И, когда Федерико обнял меня в ответ, в каждом его движении чувствовалась такая любовь, что я не выдержала, положила голову на плечо парню и снова расплакалась. Только на сей раз, это были слезы счастья. Да что там! Я смеялась и плакала одновременно!

- Тише, тише! – воскликнул он, погладив меня по волосам.

- Федерико, я так рада, что ты жив! Я так рада тебя видеть! – причитала я.

- Все будет хорошо! – шепнул мне он.

- Да, – согласилась я. – Теперь, когда ты рядом, точно.

Мы, может быть, и стояли бы так вечно – в обнимку. Но, конечно, скоро Пабло робко кашлянул, вмешиваясь в идиллию:

- Я, конечно, рад, что с тобой все в порядке, Федерико. Но вы с Виолеттой еще успеете пообниматься. А нам нужно обсудить произошедшее.

Мне, конечно, не хотелось отпускать возлюбленного, но я не могла не признать правоты директора «Студии», да и перед отцом неудобно. Поэтому мы со вздохами отстранились друг от друга. Я посмотрела на Германа Кастильо. Забавно, но он… улыбнулся. Феноменально! Он что, таким образом выказывает свое положительное отношение к… Боже, ведь это прекрасно! У меня отлегло от сердца, а то я уже подсознательно приготовилась к весьма и весьма масштабному скандалу!

Но, разумеется, дозволение отца не сыграло бы особой роли. Даже если бы он уперся рогами и заявил, что резко против, это ничего не изменило бы. Я люблю Федерико, а он любит меня – вот, что важно. А все другое решаемо. Если уж на то пошло, я готова сбежать со своим возлюбленным хоть на край света. Папины слова никогда не помешают мне любить Федерико. Никогда. Просто приятно осознавать, что он одобряет мой выбор.

Мы все расселись, но я даже тогда не захотела прерывать физический контакт с любимым, обхватив его за шею и положив голову на плечо. Да и сам Федерико, кажется, был вовсе не против. Он обнял меня за плечи, привлек к себе и даже поцеловал в макушку. Ах! Это было что-то невероятное!