Наша Светлость

   - Мой отец знал всех арендаторов, - Тисса не без сожаления отложила зеркало. - И было понятно, кому надо помогать, а кому - нет. Когда сгорел дом Фарлендейлов, он дал пять серебряных талеров на отстройку, разрешил невозбранно лес брать. А вот когда у Стингисона овцы померли и тот пришел денег просить, то выпороть велел. Потому что Стингисон пил много, а за отарой не смотрел и значит, сам был виноват.

   - Именно поэтому, - подхватила Ингрид, - Благотворительный Совет требует от просителя рекомендации, заверенные или в гильдии, или у квартального смотрителя. Это гарантирует право на помощь...

   ...но лишь для тех, кому подпишут бумаги.

   А ведь подписывают далеко не всем. Это же такой удобный инструмент для шантажа и сведения мелких счетов. Его надо менять, но как?

   Рассматривать прошения без рекомендаций? Сколько их будет? Не сотни - тысячи. Выслушивать людей, пытаясь понять, кому именно нужна помощь, а кто притворяется обиженным? Я верю всем.

   Но сомневаюсь, что на всех хватит денег.

   Даже у местной казны имеется предел.

   Надо думать над системой, но я не умею!

   Ладно, начнем с малого.

   - Ингрид, а мы можем достать те прошения, которые Благотворительный комитет не счел нужным удовлетворить?

   - Ну... - она задумалась, хотя думала недолго. - Пожалуй, я знаю к кому обратиться.

   Пока нет своей системы, попаразитируем на чужой. И совесть Нашу Светлость, что характерно, не заест.

   - Нет, милая, не надо смотреть под ноги. Ты же не служанка... - Ингрид критически осмотрела наряд Тиссы. - Иза, вы ведь одного роста? Я думаю, что то твое синее платье... оттенок для тебя неудачный, а ей будет вполне к лицу.

   - Я не могу!

   - Можешь, - тут я возражений не потерплю. Надо же Нашей Светлости хоть кем-то сегодня покомандовать. И вообще, почему мы раньше до этого не додумались?

   Платье Тиссе почти впору.

   Но до чего же она худая! И сейчас худоба особенно заметна.

   - Тисса, - я отчетливо понимаю, что с возрастом ошиблась. - Сколько тебе лет?

   - Шестнадцать, - отвечает она, слегка краснея. - Будет. Через неделю.

   Ну Урфин, педофил несчастный... и пусть только попробует соврать, что не знал. И Кайя тоже получит. За соучастие.

   - Иза, - Ингрид помогает выровнять швы на рукавах, - по меркам нашего мира она уже взрослая.

   Про мерки этого мира я уже наслышана. Спасибо.

   - Дай-ка это сюда, милая, - сняв с руки цепочку, Ингрид надела ее Тиссе на шею. - Если тебя уже записали в ряды падших женщин, то хотя бы получай от этого удовольствие.

Глава 4. Чужие долги

   Страшней меча, копья и сабли,

   Случайно встреченные грабли.

   Особенно опасны те,

   Что бьют на малой высоте.

   Песенка дворцового шута.

   Письмо на сей раз обнаружилось в книге.

   Листок надушенной бумаги, сложенный хитрым образом вызвал подспудный страх, и Тисса не могла бы сказать, когда и почему этот страх появился.

   Не было для него причин...

   Письма - это лишь слова. Она ведь сама мечтала, чтобы с ней говорили о любви, и чтобы сердце трепетало, а в груди рождалось томление, которому положено было рождаться в подобных случаях.

   Но не страх же!

   Просто Тисса опять все неверно истолковала. Ее вовсе не преследуют, а...

   ...а просто пишут письма.

   Каждый день. Иногда и чаще.

   Оставляют письма среди ее вещей, и леди Льялл не видит в том дурного. Всего-навсего игра. Придворная. Из тех, которыми увлечены все леди, ведь не думает же Тисса, что леди куда более благородного происхождения, нежели у нее, способны на опрометчивый поступок?

   Да и есть ли зло в словах?

   Нет.

   Но слова почему-то становятся злыми. И Тисса знает, что как бы она ни хотела спрятаться от них, у нее не выйдет.