Наша светлость

Издалека, возможно, что с другого берега реки, донесся рокот грома. И ветер пробрался-таки сквозь слои ткани, покачнув лампу. Из груды сырых мехов, сваленных на лежак, выползла крыса. Она забралась на самую вершину волглой ветоши и уселась, вперив в Кайя красные глазенки.

— О тебе я тоже писать не стану, — сказал Кайя крысе, но та не шелохнулась. — А о чем стану?

Крыса не спешила советовать.

«…Что же касается свадьбы представленного тобою Лорда Мыш, который видится мне существом в высшей мере ответственным и способным содержать семью, то проследи, чтобы данная церемония прошла с должным размахом. Возможно, в весьма скором времени тебе предстоит организовать другую свадьбу.

Кстати, Урфин все-таки соблаговолил переслать мне договор о намерениях, который я отправлю с этим письмом. Пожалуйста, ознакомься. И если тебя устраивают предложенные им условия — они соответствуют устному соглашению, достигнутому перед отъездом, — поставь свою подпись. И с этой минуты ты перестанешь нести ответственность за Тиссу. Она и ее репутация — всецело забота ее будущего супруга.

Но ты все равно присматривай. Урфин, что бы я ни говорил, надежен, но порой из самых лучших побуждений делает вещи, о которых потом жалеет. А поскольку впервые дело касается не моих, но его интересов, я опасаюсь, что он вынужден будет столкнуться с последствиями собственных поступков. Это — болезненный опыт, которого я хотел бы избежать для него.

Возможно, ты была права, когда говорила, что я слишком надавил на девочку. Но ты, дядя и Урфин — вся моя семья. Я хотел бы, чтобы ее стало больше. И чтобы вы были счастливы. Наверное, порой я тоже из самых лучших побуждений делаю вещи, о которых потом сожалею. Однако в этом случае обратного пути нет. И я лишь надеюсь, что Урфину хватит терпения.

Дети ведь растут. Взрослеют. Главное, чтобы, взрослея, не теряли душу.

Ну вот, меня потянуло на отвлеченные размышления, и это верный признак, что мне нечего рассказать, однако я не желаю завершать письмо. Каждое как расставание. На время, но все же болезненное, ведь, дописав, я останусь один…»

Кайя покосился на крысу, которая нагло разлеглась поверх его одеяла. Нет, все-таки один. Крыса в постели — это не компрометирующие обстоятельства.

А дождь усилился. Шелестели капли, пытаясь напоить пропитавшуюся водой кожу. Бежали по швам и ныряли в переполненное ведро. Размокший хлеб покрылся сизой плесенью, но лучше такой, чем выбираться наружу и искать свежий.

Гонец ждет.

Он отдохнул, и лошадь свежа. Завтра… послезавтра… сшивая лигу с лигой, соединяя замок и проклятую пустоту границы.