Наша тайная слава

Мать погладила щеку сына, подыскивая формулу. Она заметила, что Жюстен иногда реагировал на какую-нибудь фразу, словно ей удалось добраться до его сознания невесть каким окольным путем. В день, когда перед телевизором она его спросила: Хочешь, переключу на другой канал? — мальчуган промычал категорический отказ. А совсем недавно она ему сказала: Досадно оставлять твои почти новые роликовые коньки в кладовке. Можно я подарю их Бенуа? Меньше чем через минуту по щекам ребенка потекли слезы. Но когда такие чудеса случались, было невозможно их воспроизвести, формулы теряли свою силу, словно Жюстен, один раз угодив в ловушку, больше уже туда не попадался. Сегодня вечером она попытала прозаическое:

— Прогуляемся по городу?

Вопреки всякому ожиданию она заметила, как дрогнули его ресницы, незримо для любой другой матери, словно бабочка чуть качнула крыльями, один-единственный раз, но не оставлявший никаких сомнений: Жюстен отреагировал! Конечно, она видела, причем во многих его непроизвольных движениях, в подрагивании губ, в нахмуривании бровей, но сейчас это действительно походило на волеизъявление мальчугана, свидетельствовало о его потребности общаться, оставить свою броню молчания. Это моргание стало вспышкой радости, разорвавшей мрак, передышкой, предоставленной силами зла, букетом поцелуев сына своей матери. Но главное, это было ярким обещанием возврата к нормальности, к той прелестной поре, когда ребенок озорничал и шумел. Или совсем наоборот, когда ему случалось так увлечься какой-нибудь книгой, что он забывал о матери.

Он медленно встал на ноги и спустился по лестнице, держась одной рукой за перила, другой за руку матери. Отец, поджидавший на нижних ступенях, незаметно задал мимический вопрос, — это был своего рода код, очень изощренный, который они разработали для определения степени замкнутости, в которую погружен ребенок.

— Процентов семьдесят-восемьдесят.

Средний уровень обычно располагался ближе к девяносто пяти процентам, так что эта энная консультация в клинике обещала стать не такой уж мучительной, как они предполагали.

— Восхищаюсь твоим мужеством, дорогая, — сказал он вполголоса.

— Без тебя мне бы это не удалось, — ответила она с нежной улыбкой.

***

Забыв на мгновение своего сына, который вдыхал ветер через открытое окно, отец, сидя за рулем, завел разговор о Поле-Антуане Кремере, своем коллеге, пораженном мононуклеозом. Находясь на больничном уже добрых два месяца, несчастный не мог представлять французский филиал на ежегодном совещании в Дейтоне, США.

— Руководство искало кого-нибудь на подмену, готового поехать сразу же. И было названо одно имя…

Прежде жена увидела бы в этом маневре своего мужа попытку уклониться, дезертировать. Теперь она сама помогала ему не пропускать важные встречи.

— Соглашайся, дорогой. Я рада за тебя.

Удивленный, что выиграл партию, даже не вступив в борьбу, он на мгновение оставил руль, чтобы чмокнуть жену в висок. Дейтон! Удобный случай наладить связи по ту сторону Атлантики. Двадцать процентов прибавки к зарплате как официальному представителю фирмы. Неожиданный рывок в его карьере — неплохая компенсация за трудное время, которое они провели у изголовья малыша.

— Три дня и две ночи, — добавила она.

Уточнение, резюмировавшее целый набор причин, о которых она умолчала в присутствии ребенка, но ее муж все понял: Не оставляй меня одну с ним слишком надолго, потому что я могу потерять надежду.

— Долг платежом красен, — сказал он. — Твоя сестра регулярно предлагает тебе проветриться в женской компании, съездить в Барселону или Лисабон. Поезжай в этом году.

Оба умиротворенно умолкли. Он — облокотившись о стойку бара в отеле «Уиндхем» в Дейтоне, со стаканом «Джека Дэниелса» в руке, напротив своего американского коллеги, предложившего ему устроить дебрифинг дневных заседаний. А она — меря шагами проходы собора Саграда Фамилия под руку со старшей сестрой, перед тем как заглянуть в свой любимый ресторанчик, отведать тапас в наступающих сумерках.

***

— Будете его обследовать, доктор?

Профессор Рошбрюн едва успел заглянуть в пустые глаза ребенка, как ему уже пришлось успокаивать нетерпение отца и беспокойство матери.

— А может, нам сначала лучше познакомиться?

Он предложил родителям поговорить с ним с глазу на глаз, отдельно друг от друга и от ребенка, чтобы каждый мог по-своему, не согласовываясь с супругом, обрисовать этапы пути, приведшего их в этот кабинет. Немного застигнутые врасплох, они поколебались, кому остаться, но в конце концов в приемной расположился отец, позволив своей жене подвергнуться испытанию первой.