Наша трагическая вселенная

— Призраки. Я не знаю, верю ли я в них, понимаешь? Независимо от того, находятся ли они у меня в голове или где-то во внешнем мире, мне не хотелось бы принимать решение о том, верю я в них или нет. И уж тем более писать об этом решении в книге.

— И не пиши. Оставь этот вопрос открытым. Пускай читатель решает сам.

Море мягко всплеснуло волной у нас за спиной.

— Спасибо. А вообще, знаешь, этот твой семинар потряс меня до глубины души, — сказал Эндрю.

— Потряс? Чем?

— Когда ты показала нам эту видеокассету с телепередачами и рекламными роликами и объяснила, что есть семь основных сюжетов, которые используются вообще во всем. У меня от этого просто крышу снесло.

Я сделала эту видеоподборку в прошлом году и впервые использовала ее на семинаре, на котором были Эндрю, Лиз и Тим. В подборку входили телешоу из серии «Измени себя», в которых брали какую-нибудь девушку, не похожую на персонажа романтической комедии, и меняли ей прическу, макияж и одежду, пока она не становилась наконец похожей на персонажа романтической комедии — для этого использовалась классическая формула «из грязи в князи» с непременным моментом кризиса где-то в середине пути. Были тут и передачи из серии «Измени свой дом», в которых с помощью той же самой формулы дома обычных людей превращались в пространства, напоминавшие кинодекорации, и в них не оставалось ни позорного старенького линолеума, ни выцветших фотографий на стенах, ни удобных подстилок для собак. В одном из отрывков, который я показывала, дизайнер интерьеров советовал молодому человеку убрать со своей кровати плюшевую обезьяну, потому что она «неромантична» и никто не захочет с ним переспать до тех пор, пока он ее не уберет. Еще там были передачи с конкурсами талантов, где участникам непременно нужно было поплакать перед тем, как им сообщали счастливую новость; телесериалы, в которых эгоистичные люди учились считаться с интересами других; и рекламные ролики про женщин, мечтавших о ярких чистых кухнях, на которых их дети могли бы есть хлопья, а мужья — читать газеты, и где никогда ничего бы не ломалось и не портилось. Ни на одной такой кухне никто не скручивал себе косяк, не мыл грязную собаку, не ругался, не жарил впопыхах какую-нибудь мешанину, не ковырялся в носу и вообще не делал ничего из того, что нормальные люди делают на кухне. Телевизионные кухни были вымышленными — как и люди, которые там находились. Казалось, сверхзадача каждого жителя западного мира может быть сформулирована так: «Я хочу стать вымышленным персонажем». Конечно, все это знают. Но в то же время большинство людей не догадывается об этом своем знании.

— А, да, — сказала я. — У меня тоже крышу снесло, когда я как следует обо всем этом задумалась.

— Но я был просто в шоке, потому что у меня нет телевизора и я всего этого вообще не знал. Но потом я стал замечать, что и в реальном мире происходит то же самое. Парни в баре говорят о матче, в котором аутсайдер обыграл фаворита, или жалуются на неприступных женщин, и я вдруг понимаю, что, когда женщина неприступна, она становится похожа на сказочного персонажа и может выбирать себе такую сказку, которая соответствует ее планам. Если женщина отгораживается от своего героя с помощью дракона, у героя появляется препятствие, которое необходимо преодолеть. Если же она просто является к нему домой и предлагает с ней переспать, то это уже не сказочный персонаж, а потаскуха — это победа, которая сама идет в руки и, следовательно, не имеет никакой ценности. Можно подумать, будто люди из всего хотят сделать сказку, а иначе они просто не понимают, как жить. Те парни, которые говорили про футбольный матч, хотели, чтобы у него был сказочный конец — так им куда больше бы понравилось. Ведь верить в то, что аутсайдер вдруг может выиграть, чертовски приятно — это значит, что в жизни таких простых ребят, как они, тоже может однажды случиться чудо.

Я рассмеялась.

— Да ты можешь сам провести следующий семинар!

— Ну уж нет, дружище, — он тоже засмеялся. — Спасибо за комплимент, но меня все это, если честно, вгоняет в тоску.

— Да, понимаю. Но, знаешь, я уверена, что все может быть и по-другому. Можно использовать традиционную схему, но не позволять ей все под себя подминать. Всегда есть способ быть оригинальным — и не только в том, каким образом ты используешь общепринятую формулу, но и вообще во всем! Можно придумать парочку новых вещей, можно поднять важный вопрос. Все это трудно, но осуществимо. Чехов, кстати, говорил, что роль автора заключается в том, чтобы задавать вопросы.

Эндрю удивленно поднял брови.

— Об этом ты ничего не говорила на семинаре.