Наша цель (СИ)

— Не будь занудой, сегодня же Хэллоуин.

— И ты решила стать чёрным плащом?

— Нет, это прикрытие.

— От чего или от кого?

— Сейчас покажу, садись.

— В данном случае, предпочитаю стоять.

— Как пожелаешь, — кивает она, расстёгивая пуговицы.

Медленно поднимаю бровь с тем же темпом, с которым каждая последующая пуговица вылетает из петли. Алекс начала с низа, и я не совсем понимаю, чего ожидать: она придумала нам парный костюм на вечеринку, либо что-то сшила для себя, либо вовсе голая. Как только третий вариант появляется в сознании — проглатываю слюну и переминаюсь с ноги на ногу. Теперь область шорт ниже паха, говорит сама за себя. Не знаю, о чём она подумает, но я себя ощущаю чертовым извращенцем. Когда пальцы Алекс добираются до последней пуговицы. Я обращаю взгляд к лицу девушки, на губах которой застыла дьявольская обольстительная улыбка. Я продам ей душу, если под ним ничего нет, или же точно сверну её шею.

Ноги едва держатся в вертикальном положении, но подкашиваются, пока волосы по всему телу встают дыбом, когда руки Алекс падают по бокам. Под чёрным плащом, как и желала моя бурная фантазия, прячется таким же цветом нижнее белье, в дополнение по талии тянется пояс, который должен удерживать чулки. Последних нет, но то, как от него тянутся ленты, которые должны держать одно с другим — более эротичней.

— Я убью тебя, — едва дышу я, — но чуть позже.

Губы Алекс вновь растягиваются в улыбке, и я окончательно теряю здравый рассудок, позабыв обо всём на свете.

Я не представляю и не помню, как жил без неё, и не хочу представлять, как могу жить. В этой девушке я бесповоротно тону. Легко прыгаю с обрыва и помогаю грести ко дну, лишь бы дотянутся до неё. В ней столько энергии, страсти, безумия и безрассудства, которых нет во мне. Я бы не пошёл на такой поступок: не влез бы в окно в одном плаще, но уже ни единожды влезал в одежде. Мы — это небо и земля, плюс и минус, две стороны одной медали, такие разные, но неотделимые друг от друга.

У Алекс есть принципы, жесткие разделения того, чего она никогда не простит или не поймёт. Одну из них я уже совершил, хотя, даже две. Я чертовски облажался. Остается лишь надеяться, что любовь способна расколоть её принципы, чтобы я мог пробиться сквозь стену, которая моментально выстроилась между нами. Сейчас, когда мы находимся на разных сторонах странах, я чувствую всю тяжесть потери на своих плечах. Словно медаль поделили надвое, теперь я раскрыл глаза и понял, что не могу жить без той старой стороны, хотя уже имеется новая.

Парни с удовольствием умчались покорять город, я же остался в номере, но голод давал о себе знать непрерывным урчанием в желудке. Ресторан при отеле уже оставил о себе определённые впечатления, и поэтому идти туда за мизерной порцией, которая просто не готова укротить голод спортсмена — безнадежно глупо. Лишь десяток порций в одной способны накормить меня, и любого другого парня с хорошим аппетитом.

Сан-Франциско кажется чуждым городом для Америки. Минимальное количество бомжей на улицах. Зная, как вальяжно и спокойно они поживают в том же Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Вегасе, могу заверить, что это что-то иное. Тут чисто, свежо и красиво. Нью-Йорк не может похвастаться подобной свежестью, особенно его окраины.