Наша вина

– Если бы я ненавидел тебя, это означало бы, что я все еще чувствую к тебе что-то, Ноа. Не волнуйся, я чувствую не ненависть, а равнодушие.

Я посмотрела на его профиль, пытаясь увидеть какие-либо признаки, указывающие на то, что он лжет… но не нашла ни одного.

– Ты так говоришь, потому что хочешь причинить мне боль.

– Если бы я хотел причинить тебе боль, я бы трахнул другую, когда был с тобой… Подожди-ка, это ведь сделала ты.

Это был удар ниже пояса, но нельзя отрицать, что я этого не заслужила.

– Если мы хотим пережить следующие несколько дней, нужно установить какое-то подобие перемирия… Я не смогу продолжать, если мы даже не сможем находиться в одной комнате.

Я не знала, что происходит в его голове, никогда не могла знать. Я чувствовала такое только в моменты, когда была близка с человеком. А по-настоящему близка я была только с ним.

– И что ты предлагаешь, Ноа? – сказал он, поворачиваясь ко мне и давая увидеть ярость во взгляде. – Сделаем вид, что ничего не произошло? Я возьму тебя за руку и притворюсь, что люблю тебя?

Я промолчала. «Притворюсь, что люблю тебя…» От его слов мое и без того израненное сердце снова закровоточило.

Позади внезапно наступила тишина, и, повернувшись, чтобы взглянуть на Джереми, я увидела, что мальчик смотрит на нас широко раскрытыми глазами.

– Сколько еще ехать? – спросил он, надувшись.

«Черт! Нет, пожалуйста, не плачь, только не сейчас».

– Спокойно, Джереми, хочешь, я включу музыку? – предложил Николас, одновременно протягивая руку, и на всю громкость зазвучал рэп.

Мальчик весело улыбнулся, а я снова посмотрела вперед: было ясно, кого он хотел этим заткнуть.

7 НИК

Для меня Ноа всегда была наркотиком, чертовым наркотиком, который одурманивал одним своим присутствием. Она будто звала меня. Превращала меня в гребаного наркомана, в какого-то слабака.

Было так тяжело расставаться с ней, так больно понимать, что больше не прикоснусь к ней, что больше не буду целовать ее и заботиться о ней. Что она не будет больше женщиной всей моей жизни… После боли пришла ненависть. Такая сильная, что даже мне стало страшно. Я открылся ей, отдал свою душу и сердце, а она сделала именно то, чего я боялся больше всего: обманула меня. Я много думал обо всем, что могло пойти не так, но никогда мне не приходило в голову, что Ноа сможет позволить другому парню прикасаться к ней. Я даже подумать не мог об этом чертовом психологе. От одного воспоминания о нем меня захватывал водоворот ярости и неконтролируемого безумия.

Этот парень трогал мою девушку, раздевал ее… Эти образы, эта безжалостная реальность полностью сломали меня. Никогда в жизни я не чувствовал себя так плохо, так не погружался в страдания… Вокруг меня образовалась такая стена, что я стал другим человеком. Во мне больше не хватало места ни для чего, кроме злобы. Остатки любви я направил на младшую сестренку. И больше ни на кого.

Я делал все, чтобы больше не пришлось видеться с Ноа, но эта ситуация для меня стала последней каплей. Я был так зол на нее… так зол… потому что, увидев ее, снова почувствовал что-то. Снова почувствовал, как сердце учащенно забилось, а дыхание стало прерывистым. Я ненавидел это чувство, ненавидел любое чувство. Я привык не чувствовать. А теперь Ноа вернулась и снова мучала меня, заставляя хотеть затащить ее в мой персональный ад.

И вот она рядом, такая же чертовски неотразимая, чертовски соблазнительная, как всегда… Но теперь она сжималась в моем присутствии и смотрела на меня без того блеска или превосходства, которые раньше всегда сопровождали каждое ее слово. Ноа тоже изменилась. Она не была прежней, и мне ужасно не нравилось жалеть, не нравилось видеть, что случилось с нами, и не нравилось винить ее.

Когда я остановил машину, она тут же вышла. Расстегнула ремень Джереми, вытащила его и, не дожидаясь меня, направилась к винограднику. На ней были шорты и простая желтая блузка, и она уже успела сломать все барьеры, что я выстроил.

В машине остался ее запах. Аромат, который исходил только от нее. Запах, о котором я все еще иногда мечтал по ночам и который заставлял меня просыпаться с эрекцией и желанием убить кого-нибудь… Этот гребаный запах теперь был в каждом углу моей машины, и хуже всего то, что в глубине души я им наслаждался, как алкоголик, делающий глоток бренди после многих лет воздержания. Я даже не открыл окна, даже не смог отогнать мысли о том, что сделал бы с ней, чтобы утолить постоянную потребность в ней.

Я поднял глаза к тому месту, где вскоре поженятся мои лучшие друзья, и не мог поверить, что это произойдет. Я узнал, что Лайон сделал Дженне предложение через месяц после того, как мы с Ноа расстались. Мой друг хранил этот секрет весьма профессионально, и я ему за это благодарен. Я был рад за них, но, с другой стороны, это было все равно что залить мои раны спиртом.