Наша вина

Подойдя к двери, он на какое-то время отпустил меня, порылся в моей сумке, нашел ключи, и мы вошли в мою квартиру. Как только Ник положил меня на кровать, я согнулась пополам от острой боли в животе.

– Мне нужно в туалет, – сказала я, пытаясь скрыть, как мне плохо. Не хотела, чтобы он знал, насколько безответственной я была. Чертова текила, чертово шампанское и чертов джин. Только мне пришло в голову смешать три разных вида алкоголя.

– Тебя тошнит? – спросил он, и я услышала в его голосе нотку раздражения.

Я подняла глаза и увидела, что он смотрит на меня с отвращением.

– Ты можешь идти, Николас, – ядовито сказал я.

– Я могу идти? О, спасибо за ваше разрешение.

– Ты разбудишь мою соседку по комнате, – предупредила я его.

– Мне плевать, – выпалил он.

Я крепко сжала челюсти и села, чтобы ему не пришлось смотреть на меня с высоты его проклятого роста. Это движение почти добило меня, меня очень сильно мутило, и вдобавок ко всему, когда я села, кое-что осознала… черт, это, должно быть, шутка.

Я оттолкнула его и направилась в ванную. Войдя, поняла, что у меня задержка.

Отсюда и проклятые судороги.

Даже не заботясь о том, что Николас был тут, сняла одежду, бросила ее в корзину для белья и шагнула под ледяную воду. Это помогло. Я стояла под душем, пока не пришла в себя. Выходя, использовала «Тампакс», завернулась в полотенце и пошла в свою комнату, надеясь, что он уже ушел. Но нет, он сидел у изголовья моей кровати.

– Можешь идти, – сказала я, направляясь к шкафу, почти не глядя на него.

– Я уйду, когда сочту нужным. А теперь выпей это, – сказал он, протягивая большой стакан холодной воды.

Я все еще была завернута в полотенце, а с волос капало на ковер.

– Я буду одеваться, так что отвернись, – сказала я.

Николас закатил глаза. Что он не видел? Но в тот момент логика меня мало интересовала.

Я смотрела на него, пока он не повернулся ко мне спиной. Быстро, настолько быстро, насколько позволяло пьяное состояние, я переодела трусы, надела шорты и верх от пижамы.

– Все, – объявила я и подошла к нему, чтобы взять стакан воды, который он протягивал мне.

– «Ибупрофен» тоже, – сказал он, и я поняла, что мне придется поискать его в тумбочке. Если не ошибаюсь, у меня на ночном столике лежало его письмо, то самое, которое он дал мне и которое я перечитывала гораздо чаще, чем могла признаться вслух.

Я выхватила стакан у него из рук, мои глаза засверкали, и, выпив, легла в постель, натянула одеяло до шеи и повернулась к нему спиной, лицом к стене.

Через несколько секунд заметила, что он сидит рядом со мной на постели. Его пальцы гладили мои волосы, нежно лаская их, и я закрыла глаза от его прикосновений, таких теплых, таких особенных.

– Можешь выбросить его… Эти слова больше ничего не значат.

Сказав это, он ушел.

29 Ник

Стив оставил меня у двери многоквартирного дома, которую я давно для себя закрыл с мыслью, что больше сюда не вернусь. Возвращаться через год было тяжело: проклятые воспоминания поджидали в каждом уголке, в каждом закуточке, в каждой комнате.

В тот день увидеть ее с Саймоном было все равно, что ножом ударить мне в сердце. Черт бы побрал Саймона Роджера, как же мне хотелось разбить ему морду! Я хотел выбить ему все зубы, когда увидел, как он целует ее шею, ее кожу… ее губы.

Потом я прижал ее к стене, забыл обо всем, что было, и тогда мы были готовы все забыть и двигаться дальше. Желание заключить ее в объятия всегда было чем-то магнетическим, чистым влечением, которому я не мог сопротивляться. Однако внезапно что-то ударило меня, как шаровая молния: я осознал, что между нами возникла невидимая завеса, которую я раньше не замечал.

Что это было? Время? Мы уже успели переделать и переосмыслить наши жизни? Любовь начала застывать в памяти?

В тот момент я почувствовал страх, понял, что наше расставание было чем-то свершившимся, осязаемым и гораздо более реальным, чем я мог представить.

Я вошел в лифт, думая о ней, лежащей на подушке, ее волосах на белых простынях, о письме, которое увидел на ее ночном столике, которое она всегда хранила под рукой…

Верил ли я себе, когда сказал ей, что слова потеряли смысл?

Да, разумеется… как бы я ни терял самоконтроль, когда она была рядом, как бы ни хотел ее, как бы ни хотел вернуться туда, где мы были вместе, правда в том, что она изменила мне с другим.

Открыв дверь, я заметил, что свет включен. София сидела на диване, глядя в экран выключенного телевизора с бокалом вина в руках. Я снял пиджак и бросил его на диван. Она посмотрела на меня, и я увидел в ее взгляде то, что мне не понравилось.

– Ты был с ней?

Не было смысла лгать, конечно, я был с ней, не нужно быть очень умным, чтобы прийти к такому выводу.

– Да, я отвез ее домой, ей стало плохо, – ответил я, поворачиваясь к ней спиной и наливая себе выпить.

– Она была не одна, Николас. Саймон мог позаботиться о ней…

Думая о Саймоне, как о том, с кем была Ноа, я сходил с ума.

– Ты действительно спрашиваешь меня об этом, София? Ты же знаешь, я не люблю ни перед кем отчитываться, – сказал я, с глухим стуком ставя бутылку.