Наша вина

Я не хотел заново переживать то, что случилось между нами в последний раз: Ноа в моих объятиях, говорила, что любит меня, и умоляла не оставлять ее. Она мучила меня во снах каждую ночь с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк.

– Я думала, ты не придешь, – сказала она, вцепившись в одеяло так, словно от этого зависела ее жизнь.

Я наклонил голову и через несколько секунд кивнул.

– Я сделал несколько звонков, и мне дали место на коммерческий рейс. Я устал. Никогда не летал эконом-классом.

Ноа кивнула, рассеянно глядя на меня.

– Почему? Почему ты сидишь здесь, если знала, что я не приду? – продолжил я, когда она ничего не ответила.

Ее щеки стали розовыми, слишком опасными для моего здравомыслия, но, по крайней мере, я попал в самую точку.

– Все хорошо? – спросил я, не в силах удержаться от того, чтобы не заговорить с ней с прежней нежностью. Что-то шло не так, и я начал немного нервничать.

Ноа огляделась, словно ища что-то или кого-то. Музыка была не слишком громкой, но от нее немело в ушах, и мне показалось, что у нее тоже.

– Я в порядке, просто немного устала.

– Ищешь кого-то? – сказал я тоном, который вернул ее взгляд ко мне. Я увидел в них страх, которого никогда раньше не видел… и напрягся, оглядываясь, ожидая заметить, что же сумело вызвать в ней этот страх…

Мне потребовалось немного больше времени, чем необходимо, чтобы понять, что она боится меня. Внезапно, и прежде чем я успел спросить ее напрямую, что случилось, Дженна появилась рядом с нами и села на диван рядом с Ноа, взяла ее руку и крепко сжала, отчего на ее лице расплылась широкая улыбка.

– У вас все хорошо?

Я хотел ответить, но Ноа опередила меня.

– Лайон! – закричала она. Мой друг появился в мгновение ока. – Можешь отвести меня наверх? Думаю, на сегодня хватит.

Дженна надулась и посмотрела на Ноа своими карими глазами, и, когда я увидел, что Лайон наклонился, чтобы поднять ее, мое тело инстинктивно дернулось. Я положил руку ему на грудь, давая понять, чтобы он не двигался.

Внезапно я почувствовал себя загнанным в угол, почувствовал странную атмосферу, и то, что Ноа предпочла Лайона мне, даже когда я был прямо перед ней. Это было больно, словно меня ударили в сердце.

– Я отнесу ее наверх, – предложил я, расслабившись. Присел рядом с Ноа и поднял ее. Она отреагировала, крепко сжав мою шею. Я почувствовал, как она дрожит под моими руками, и поспешил из переполненной комнаты к лестнице.

– Я не просила тебя помогать мне, – упрекнула она и стиснула зубы.

Отлично, я успел ее разозлить.

Я направился в гостевую комнату дома. Я знал планировку, потому что бывал здесь не раз, проводя оживленные вечера с друзьями, когда после бесчисленных кружек пива не мог вести машину.

Я прижал Ноа к себе, возможно, неуместно, учитывая, что мы не встречаемся, и вдохнул ее запах, когда наклонился над кроватью, чтобы уложить ее на подушки.

В спешке, особенно из-за боли в спине, она сдернула ногами одеяла, забралась внутрь и укрылась. Я наблюдал за ней, пытаясь не рассмеяться.

Затем она взяла мою руку, потянув, чтобы я сел рядом с ней на кровать. Она оперлась об изголовье и посмотрела мне прямо в глаза.

– Я должна тебе кое-что сказать, – объявила она дрожащим голосом, сжимая мою руку, которую крепко держала.

Я нахмурился, ожидая, что она продолжит, и как раз в тот момент, когда она собиралась заговорить, дверь в комнату открылась, и на пороге появилась София.

Ноа побледнела.

– Мне сказали, что видели, как ты поднялся наверх, – сказала София, глядя на меня с притворным спокойствием.

Я встал и перевел с Софии на Ноа взгляд.

Глядя на Ноа, я понимал, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет, но хуже всего то, что не я хотел идти вниз с Софией, совсем наоборот: хотелось закрыть перед ее носом дверь и услышать, что хотела мне сказать Ноа…

36 Ноа

Скажи ему, Ноа, скажи, скажи, скажи, скажи.

Я думала об этом с того момента, как увидела его в гостиной Дженны. Думала, что мое влечение к нему исчезло из-за всего, что произошло, и потому что я была так зла на все произошедшее, к тому же я теперь стану матерью. Ну, видимо, нет, потому что когда я увидела, как он идет через комнату ко мне, я начала дрожать, и не только от нервозности.

Он был дружелюбен, слишком дружелюбен для того, к чему я привыкла, и я практически потеряла дар речи. Вставая, я боялась, что он что-то заметит, например, что я набрала несколько килограммов… Лайон это заметил. Ник никогда не мог удержаться от желания сказать мне что-то колкое, так что либо он не заметил, либо я этого не поняла. Видимо, он понимал, что атмосфера и так была напряженной, поэтому предпочитал держать рот на замке.

Несмотря на нервозность, я сумела набраться смелости, чтобы сказать ему, что нам нужно поговорить. Но все сорвалось прямо у меня перед носом, когда дверь в мою комнату открылась, и появилась София, прервав один из самых важных моментов нашей жизни.