Наша война

Одновременно мне подчинили все части, расположенные на правом берегу реки Эбро, и приказали переправиться с ними на левый берег. Переправившись, мы должны были взорвать мосты. Приказ предписывал нам всеми средствами предотвратить переход противника на левый берег. Части, оставшиеся на правом берегу Эбро, напоминали мозаику. Там были: 11-я дивизия, 53, 68 и 124-я бригады, 3-я дивизия с новым командиром, но без штаба, так как прежний командир дивизии превратил дивизионный штаб в штаб корпуса. Эти силы занимали позиции, протянувшиеся от реки Эбро — севернее Черта — Паульса — Альфаро — Регеса, а затем на юг через Санта Барбара до Сан Карлоса де ла Ропита.

Но кроме этих организованных частей в горах находились тысячи отбившихся от своих частей людей. Одни отходили в связи с прорывом фронта 9 марта, другие — после последующих прорывов, третьи, остававшиеся в северной части, также отступали из-за прорыва, в то время как основная часть их соединений и командование переместились на юг.

Тысячи этих людей, влившихся в наши части, впоследствии великолепно сражались. Но в то время они представляли настоящую опасность, особенно из-за смятения, вызванного слухами о том, что мы находимся в окружении. Поэтому 16 и 17 апреля, готовясь к переправе, мы провели основательную чистку среди этих бойцов.

Между тем противник начал маневр по окружению нашей группировки. Именно в связи с этим Гарсиа Валиньо в своей книге[46]' пишет:

«Зона, протяженностью по прямой линии по крайней мере 130 километров, в которой проводился маневр охвата противника, скованного в Сьерра де лас Расас Итальянским корпусом со всеми его мощными средствами, находилась между Сьеррой де Монтенегрело и морем.

Рассчитывая на деморализацию, неизбежную у противника, видевшего угрозу своей тыловой линии со стороны такой реки, как Эбро, и не отступавшего под давлением Итальянского корпуса, мы тем не менее не давали ему возможности свободно маневрировать на внутренних линиях.

Как и предвидело командование, противнику, несомненно, необходимо было иметь время и плацдарм для войск, стоявших на фронте против Итальянского корпуса и видевших, насколько серьезная опасность угрожала пути их отступления. Вынужденный отдалиться от Итальянского корпуса, противник мог отважиться на столь опасную операцию только ночью. Мне пришлось отправить свои резервы, чтобы парализовать или по меньшей мере задержать стремительное движение колонн 1-й дивизии и таким образом использовать лишь те наши силы, которые имелись в зоне реки Эбро. Мы получили внушавшую доверие информацию о движении оттуда дивизии Листера».

Далее, говоря о боях 17 апреля, Гарсиа Валиньо продолжает:

«Достигнув намеченного рубежа, мы вынудили противника отступить на всем фронте Итальянского корпуса. В течение ночи он, несомненно, постарается перейти на другую сторону реки, прикрытую частями Листера. Это обязывало нас не отрываться от противника ни на одну минуту, оказывая постоянное давление, с нарастающей энергией, дабы сделать невозможным это отступление или максимально затруднить его».

«Командование Итальянского корпуса думало, что группировке его танкеток, после кровопролитных стычек у Паульса, представится возможность маневрировать и, главное, достигнуть цели, к которой стремились столько времени: занять Тортосу».

«У национального командования было запрошено и получено необходимое разрешение, и вечером 17 марта итальянские танки были двинуты в ход. Совершив большой обход по тылам, они сосредоточились на указанных позициях в районе Ла Сеньи, в соответствии с приказом командования 1-й дивизии, изложенным в следующей телеграмме:

Генерал — командующий Северной армией — генералу 1-й дивизии: — Необходимо ускорить сегодня движение для захвата мостов у Тортосы и Ампосты, если они окажутся пригодными для использования».

«Возможно, что ранним утром в Черт или Ла Сенью прибудут части и танки легионеров для участия в операциях. Облегчите ими выполнение задачи, если только это не задержит выполнение приказа войсками В. П. (вашего превосходительства).

Полковник Гамбара сообщит желание командования легионеров, но не имеет никаких специальных указаний от командования Северной армии».

Генерал Валиньо, выразив в своих комментариях весьма определенное недовольство приказом, обязывавшим его разделить с итальянскими фашистами лавры по случаю нашего уничтожения и взятия Тортосы — что все считали дискредитацией, — продолжал:

«18 апреля на рассвете продолжались активные действия. Мы не отрывались от противника ни в одном пункте, отбивали контратаки в некоторых из этих пунктов и оказывали давление силами патрулей и другими средствами».

И после рассуждений о боях того дня он добавляет: «Противник с несомненным успехом завершил — в ночь с 18 на 19 — трудную операцию отступления в полном порядке на другую сторону Эбро, оставив в наших руках некоторые трофеи и 478 пленных».