Наша встреча роковая

– Ничуть. – На скуле Бардина резко дернулся желвак, он отвернулся к серому окну. – Совесть моя, Дина, совершенно чиста, поскольку я знал, что полковник Дадешкелиани находится на Кубани, где днем и ночью идут непрерывные бои. Я сам вернулся оттуда после того, как от корпуса Бабиева осталось менее четверти. Это мясорубка, в которой мало кто выживал. Мне не хотелось давать вам надежду на счастье… напрасную надежду. Подумайте сами, Дина, ведь вы более полугода были уверены, что ваш супруг мертв! Затем, представьте, некто, скажем, штабс-капитан Бардин, сообщает вам, что нет, жив и здоров. А спустя несколько месяцев или даже дней вы вновь получаете достоверные сведения о гибели полковника Дадешкелиани! Я боялся, что такое известие просто вас убьет! Или же вы сотворите что-нибудь над собой… Я видел ваше лицо, когда вы говорили о нем – помните, там, в вашем доме на Черешневой? Вы считаете, что я промолчал для того, чтобы воспользоваться вашим положением… а я, черт возьми, все эти месяцы трясся, что кто-то другой из воевавших дроздовцев расскажет вам правду! И, зная вас, легко можно было предположить, что вы кинетесь очертя голову на фронт! Тьфу, не дай бог… Ведь это в самом деле чудо – выжить в таком аду, Дина! Почти неделю удерживать Перекопские перешейки, довезти всех своих раненых до госпиталя… и встретиться там с собственной вдовой… Как ему, однако, невозможно повезло! – почти с бешенством вырвалось у Бардина.

Дина молча, широко открытыми глазами смотрела в его лицо.

– Здравствуйте, Бардин! – послышалось вдруг с лестницы, и полковник Дадешкелиани, придерживая сползающую с раненого плеча шинель, не спеша спустился по широким мраморным ступеням. – Вы живы, рад за вас!

– Взаимно, господин полковник, – спокойно ответил Бардин, отдавая честь. – Примите мои поздравления… с обретением семьи. Ваша супруга все лето поддерживала героизм наших войск своим искусством. Ее голос многие унесли с собой в могилу…

– Мне он три года снился по ночам, – медленно произнес Зураб, глядя не на Бардина, а на Дину.

Та вымученно, краем губ, улыбнулась, махнула рукой, но сказать ничего не успела, потому что с грохотом отворилась дверь и в приемную ворвалась княжна Дадешкелиани.

Похоже, собиралась Мери наспех: волосы ее были кое-как заплетены в косу, батистовая блузка измята, плотная накидка с капюшоном не завязана, шляпы и вовсе не было.

– Боже! Дина! Зурико! Я все проспала!

– Проспала?.. – с явным облегчением отозвалась Дина. – А я уж думала, что ты, глупая, опять сбежала… Где вещи? Ой, бабушка, здравствуй! И дед?!!

Следом за Мери в открытую дверь не спеша шагнул дед Илья и с интересом осмотрелся по сторонам. За ним, таща два пухлых узла, вошла старая Настя.

– Динка, ты не беспокойся, мы все увязали, ничего не забыли… Здравствуйте, господин полковник, как рана ваша?

– Слава богу, хорошо. – Зураб подошел к старикам цыганам, поклонился. Несколько смущенно спросил: – Это, видимо, у вас я должен просить благословения для венчания с Диной?

– Спохватились, ваше благородие… – проворчал дед Илья. – Ну, понятно, что лучше через три года, чем вовсе никак… только по-божески эдак-то не делают, вот что я вам скажу! Динка – цыганка, у нас свои законы!

– Дед, он хотел, честное слово, хотел еще в Москве, это я не позволила ему… – торопливо вмешалась Дина.

– А ты помолчи! – отрезал дед. – Что это за муж, коему позволять или не позволять баба может, а? Сколько горя, дура, сама через дурь свою хлебнула, а еще и рот открывает! Нешто бы тебя отец за него не выдал по-людски, кабы ты… Тьфу, говорить уж даже не хочется!

– Какого горя, Дина?.. Что с тобой было? – напряженно спросил Зураб, оборачиваясь к ней.

Но в это время старая Настя незаметно, но весьма ощутимо ткнула супруга кулаком в бок и поспешно объявила:

– А наши-то здесь, Динка! Приперлись все как один! Провожать вас с Меришкой пришли! Нас на пристань-то пустят?

– Разумеется… спасибо. – Дина потянула Зураба за руку, и они вдвоем опустились на колени перед растерявшимся Ильей.

– Благословите, дед, бабушка… – тихо сказала она. – Я виновата, ничего не говорила вам… но по-другому просто было нельзя. Благословите хоть сейчас… на жизнь и на дальнюю дорогу. Верно, больше не увидимся. Благословите здесь, на пристани мы уже не сможем…

– Диночка-а… – лицо старой Насти сморщилось, она заплакала.

Илья покряхтел, осмотрелся в поисках иконы и, не найдя, перекрестил Дину и Зураба просто так.

– С богом, ваше благородие… Динка, дэвлэса, мэк тумэнца бахт явэла, тэ дэл о Дэвэл бут чяворэн…[65] Держитесь друг за друга, никогда не отпускайте. Меришку… Меришку нашу берегите! Золотая она!

Мери, наблюдавшая эту сцену от подоконника, тихо заплакала, закрыв лицо руками. Подошедший Бардин молча протянул ей платок – к сожалению, уже после того, как княжна, звонко всхлипнув, вытерла нос рукавом.

– О-о… простите, Володя. Благодарю вас…

– Что ж, время выезжать, – произнес Зураб, поднявшись и переглянувшись с Диной. – Телеги загружены, все дроздовцы в сборе. Едем?

– С богом! – Дина бросилась в открытые двери.