Наше дело правое

Историческая справка:

74-й артполк 2-й ТД генерал-лейтенанта Рудольфа Файеля, имел в своем составе один дивизион легких гаубиц и смешанный тяжелый дивизион (одна пушечная и две гаубичные батареи) – в общей сложности, двенадцать 105-мм. и восемь 150-мм. гаубиц, а также четыре 105-мм. пушки. Внедрение 150-мм орудий в пехотные полки стало шагом беспрецедентным – ни одна другая армия не имела в пехотных частях столь мощных артсистем. Огневая мощь таких орудий, стреляющих 38-кг снарядами, давала немецким пехотным полкам ощутимое преимущество на поле боя и позволяла в целом ряде случаев самостоятельно решать задачи, для которых в армиях других стран приходилось привлекать дивизионную артиллерию.

И в фильме "28 Панфиловцев" очень хорошо представлена сцена артобстрела. Глубоко, доходчиво, с необходимым звуком. Представьте: сидишь ты в крытой щели, если тебе места хватило, а так – в открытом окопе, и после первых залпов уже не сидишь, а лежишь, вжавшись в землю всеми своими мышцами и ждешь, когда этот ад кончится. Снаряд ухает где-то совсем рядом в землю с такой мощью, что от взрыва тебя подбрасывает как газету. Вокруг кричат твои раненые товарищи. И время для тебя остановилось. Застыло… А фриц все бьет и бьет, и бьет, изо всех своих орудий. В случае прямого попадания, снаряд в клочья разнесет перекрытия пехотной щели, у которой вместо крыши – бревенчатый настил из мелких бревнышек и валик земли высотой 40 см. Помимо осколочного поражения, надо еще учитывать, что грунт промерзший, и каждый взрыв взметает над тобой сотни осколков разбитых камней, сколов промерзшей земли, песка и куски разбитых бревнышек, которыми укреплены стены траншеи. И если тебя не посечет сталью, то уж будь уверен, что через час ты будешь весь в порезах и ссадинах от родной, но застывшей земли. Ну и конечно – взрывная волна, приводящая к контузии разных органов, в разной степени. Взрывом тебе рвет барабанные перепонки, ты почти ничего не слышишь, плохо видишь, голова твоя раскалывается на куски от боли. У тебя повреждение органов грудной клетки, которое возникает за счет их сдавления между позвоночным столбом, движущейся внутрь грудной клеткой и поднимающейся диафрагмой вследствие таранного действия органов брюшной полости, на которые воздействовала ударная волна. Тебя тошнит, все плывет перед глазами, ты весь в крови, руки твои трясутся от боли так, что из них оружие выпадает. Ты не можешь встать, потому, что тебя не слушаются ноги, а если ты и нашел в себе мужество подняться, то над головой уже рвется следующий снаряд. За ним второй. Третий. Десятый. Двадцатый. И этот ад не заканчивается. Ты уже не понимаешь: где ты, с кем ты и для чего нужен весь этот безумный кошмар. Тем, кто успел нырнуть в щель повезло чуть больше, но ударная волна и тут их накроет. У каждого из них к концу артобстрела, в той или иной степени, будет контузия. Пострадавшие, в таком состоянии, нуждаются в полном покое, экстренной медицинской помощи и срочной госпитализации. После таких травм и контузий человеку нежелательно находиться в шумных и тесных помещениях. А у него выхода нет. Он сидит в щели и ждет. Ему нужно выжить! Он – Родину защищает!!! А враг все бьет, и бьет, и бьет из своих пушек, и конца этому безумству не видно. Случалось, люди теряли рассудок. Или эта щель, да и сам окоп, сама траншея, становилась для них одной братской могилой. После одного часа плотного артобстрела, по неподготовленным позициям, бывало, что в окопах не оставалось ни одного боеспособного солдата. А наши выжили, выстояли и приготовились к решающей битве.

Командир 1075 стрелкового полка сообщает: "…после артобстрела противник перегруппировался и вновь пошел в атаку танками… На участках полка наступало свыше 50 танков, причём главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажёг сено и будку, так что я случайно смог выбраться из блиндажа: меня спасла насыпь железной дороги, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков…"

Из рассказа И.Р.Васильева: "…Политрук Клочков заметил, что движется вторая партия танков, и говорит: «Товарищи, наверное, помирать нам здесь придётся во славу родины. Пусть родина узнает, как мы дерёмся, как мы защищаем Москву. Москва – сзади, отступать нам некуда». … Когда приблизилась вторая партия танков, Клочков выскочил из окопа с гранатами. Бойцы за ним… В этой последней атаке я два танка подорвал – тяжёлый и лёгкий. Танки горели. Потом под третий танк я подобрался… с левой стороны. С правой стороны Мусабек Сингербаев – казах – подбежал к этому танку… Тут меня ранило… Получил три осколочных ранения и контузию.