Наше лето

– Да, – ответила я так же резко. – Очень.

Та, которая назвала себя Клер, протянула руку, и я пристально глянула на нее. Рука тут же опустилась.

– Одна девушка сказала мне, что все хорошие домики уже разобраны, – пробормотала Клер, как бы извиняясь. – Оказывается, нужно было арендовать их не позже февраля – марта и только потом искать соседей, а не наоборот. Понятия не имела.

Я уперлась кулаками в бедра. Вернее, в то, что принято считать бедрами.

С нужными изгибами дело у меня плохо.

Меня скорее можно назвать тощей. Ну, или костлявой. Словом, вешалкой.

– Дерьмо, – процедила я. – Впервые слышу!

Даниэлла испустила драматический вздох.

– Как и все мы, полагаю, – сообщила она.

Я не на шутку расстроилась. Уж очень хотелось, чтобы это лето было особенным.

И тут на меня снизошло вдохновение.

– Погодите! Если все хорошие домики разобраны, это еще не значит, что не осталось ни одного плохого.

– Верно, – с сомнением поддакнула Клер.

– Плохой дом?

Даниэлла закатила глаза. Я заметила, как сильно они подведены. И туши на ресницах тонна. Лично я вот уже третий год пользуюсь одним тюбиком.

– Послушайте, это не ко мне, – продолжала она. – Означает, что есть ванна, но нет душа, так? Потолочные вентиляторы, но никаких кондиционеров.

Я фыркнула.

Мисс Свежий Горный Воздух попыталась скрыть улыбку.

– Что же, невредно бы посмотреть, – кивнула она. – Я… я как бы уже настроилась…

– И как быть? – спросила я после недолгого молчания. – Решимся или что?

– Лично я не собираюсь торчать все лето в городе! – свирепо объявила Даниэлла. – Смог – чистое убийство для моей кожи. Кстати, об убийстве: я только что читала в «Глоуб», что уличная преступность в этом году возросла втрое. А вы же знаете, что они вытворяют в самую жару!

– Кто и что вытворяет? – поинтересовалась я, щурясь.

Даниэлла изумленно вытаращилась на меня.

– Преступники, кто же еще?

«О’кей, – подумала я. – Но не дай мне Бог усмотреть хоть малейшие признаки фанатизма!»

– У меня аллергия на табачный дым, – неожиданно выпалила Клер.

Я ответила проницательным взглядом.

– То есть, – поправилась она, – не совсем аллергия. Просто не выношу дыма. Голова раскалывается.

Даниэлла кивнула.

– Кроме того, вонь неделями держится в моих волосах, не говоря уже об одежде. В доме не курить. Согласны?

Я призадумалась.

Честно говоря, не такой уж я заядлый курильщик. Скорее за компанию. Чаще – пассивный. Единственное, что есть во мне пассивного: я вполне способна обходиться без сигареты.

И все же терпеть не могу, когда мне приказывают.

Люблю выигрывать. Это одно из моих наиболее одиозных качеств.

– Как насчет крыльца? – предложила я. – Если таковое имеется. Или во дворе?

Последовал безмолвный обмен взглядами, прежде чем Даниэлла смилостивилась.

– Так и быть. Но если запах начнет просачиваться в дом…

– Да-да, согласна. Все же мы делим шкуру неубитого медведя. Какие правила, если самого дома еще нет?

Клер, не отвечая, в десятый раз посмотрела на часы.

– Свидание? – спросила я.

Клер, покраснев, взяла с табурета то, что я определила как костюм в пластиковом пакете из химчистки.

– Да нет… Просто у меня бойфренд. Сегодня он работает допоздна. Мы живем вместе. Мне нужно добраться до дому раньше его. Ну, сами понимаете…

Я ничего не поняла, но все же пожала плечами:

– Прекрасно. О правилах договоримся позже.

– Вот и хорошо, потому что мне хочется посмотреть восьмичасовую передачу на «Лайфтайм», – оживилась Даниэлла и немедленно предложила время, дату и место встречи для последующей экскурсии на Мартас-Вайнярд.[2] Каждая из нас пообещала принести прайс-листы сдающихся внаем домиков, которые только сумеет отыскать, а Клер поклялась договориться с агентом по сдаче недвижимости в Оук-Блаффс.

Обменявшись со мной телефонами и номерами электронной почты, странная парочка ретировалась, а я со вздохом облегчения плюхнулась у стойки и заказала пиво и тарелку начос, кукурузных чипсов с сырным соусом и сметаной. Целый день крошки во рту не было! Шесть чашек выпитого кофе разъедали слизистую желудка. Я прямо чувствовала, как в ней образуются огромные дыры.

По-моему, бармен тоже услышал скрип челюстей, поскольку наградил меня подозрительным взглядом.

Я мило улыбнулась:

– Не могли бы вы поспешить с этими начос?

Всегда ненавидела снобов.

Может, потому, что выросла среди людей, чьи представления о культуре заключались в просмотре ралли тяжелых грузовиков-чудовищ, сопровождаемом суперогромными порциями молочных коктейлей в местном «Ди кью».[3]

Я была совершенно уверена, что половина обитателей моего родного города, который я не слишком любовно называю «Дедли Спо»,[4] штат Нью-Хэмпшир, каким-то образом находятся между собой в родстве. Думаю, для некоторых людей инбридинг является целью, а инцест – средством убить время, которое бесконечно медленно тянется в глухой провинции.

Доказательства были вполне неопровержимы, по крайней мере для меня. В каждом классе наших местных начальной и средней школ учился по меньшей мере один представитель обширной семейки Браун.

Мэгги Салливан была Браун.

Бобби Мэниган – тоже Браун.