Наше море

…Потеряв из виду берег противника, командир тральщика «Мина» дал отбой боевой тревоги, оставив комендоров у пушек и пулеметов. Из камбуза вкусно пахло едой, матросы весело разговаривали, умывались, переодевались, сбрасывая задубевшую робу; кто-то напевал любимую песенку. По корабельной радиотрансляции уже передали итоги проведенного боя. Командир корабля Стешенко отметил отличившихся офицеров и матросов:

- Расчет носового орудия старшины Коклюхина метким огнем потопил катер противника. Комендоры корабля совместным огнем с БТЩ «Арсения Расскина» подбили транспорт и нанесли повреждение второму транспорту и миноносцу.

Сигнальщик Корниенко первым обнаружил корабли противника, это помогло своевременно изготовить орудия [48] к бою. А на море кто раньше даст первый залп, тот берет в свои руки инициативу, а часто и выигрывает бой.

На баке матросы подхватили на руки и качали Коклюхина.

- Молодец! Чисто отшлифовал фашистов!

Прошла еще одна ночь. Наступили пятые сутки похода. Дул холодный норд-остовый ветер, но офицеры и матросы неутомимо несли ходовую вахту. Мысль о том, что задание успешно выполнено и корабли возвращаются в базу, придавала им силы.

Когда показались берега Кавказа, в небольшой каюте замполита корабля собрались свободные от вахты коммунисты.

Перед каютой Воронцова встретились два дружка: Корниенко и Коклюхин. Они задержались у двери, и Корниенко сказал Коклюхину:

- - Ты иди первый! Потопил катер, и транспорт комендоры угробили. Да и вообще артиллерия - это бог войны.

- А кто обнаружил неприятельские корабли? - ответил Коклюхин. - Не ты ли был тогда на мостике?

Парторг корабля -старшина 1-й статьи Стасюн открыл дверь каюты. Внимательно посмотрев на матросов, он понял, в чем дело, ободряюще улыбнулся и пригласил обоих:.

- Идите уж, дружки, место найдется!

И вот они сидят рядом на узеньком кожаном диване, притиснувшись к стальной переборке каюты.

Корниенко волнуется. Напряженно слушает Воронцова.

- Он достоин быть членом Коммунистической партии. В боях за Севастополь, в сегодняшнем бою он заслужил это право!

О ком это говорит замполит - о комендоре Коклюхине или о нем, Корниенко?

Затем читаю заявление Коклюхина: «Прошу парторганизацию корабля принять меня в свои ряды. Идя на выполнение боевой задачи, я поклялся драться с врагом до тех пор, пока руки мои держат штурвал наводки, а глаза видят врага!»

- Преданный сын Родины! - подтвердил старшина Стасюн. [49]

Когда корабли подходили к гавани, солнце прорвалось сквозь тучи, искрометные лучи его осветили высокий ходовой мостик, рулевого у штурвала, командира у телеграфа, заиграли бликами на мокрой палубе, где весело занимали свои места по авралу матросы.

А на мачте берегового поста и на реях кораблей, стоящих у причалов, вспыхнули на солнце яркие сигнальные флаги: «Поздравляем с благополучным возвращением!»

Глава четвертая.

Ветер с моря

Наступил 1943 год. Всюду - на кораблях и на берегу - чувствовались счастливые перемены. Повеяло боевым наступательным духом.

Черноморский флот в эти дни получил задачу: в помощь 47-й армии, наступавшей с северо-востока на Новороссийск, высадить морской десант в районе Южной Озерейки и совместным ударом полностью освободить Новороссийск.

Для участия в этой сложной операции наше соединение - бригада траления и заграждения - выделяло почти все свои корабли, находящиеся в строю. К операции готовились заблаговременно: сторожевые катера перешли в Геленджикскую бухту, где находилась самая передовая Новороссийская военно-морская база, туда же наши тральщики подвозили сухопутные войска и морскую пехоту. С наступлением темноты СКА 081 и 091 бесшумно приняли на борт моряков-разведчиков, людей бывалых и лихих; о таких обычно говорят, что они не раз смотрели смерти в глаза. Соблюдая светомаскировку, катера скрытно вышли из Геленджика. Погода благоприятствовала переходу. Помощник командира СКА 081 П. М. Белошицкий аккуратно вел прокладку, чтобы катера подошли к точно указанным пунктам побережья. Заранее было известно, что район Южной Озерейки укреплен противником, так как фашисты допускали возможность высадки здесь десанта. Поэтому действовать надо было осторожно, не привлекая к себе внимания противника. [51] С приглушенными моторами, на малом ходу катера коснулись берега. Тихо сошли, словно растаяли в темноте ночи, разведчики в черных бушлатах.

Катера легли в дрейф. Часть задачи была выполнена, но командиры катеров оставались на мостиках, напряженно вглядываясь в таинственно молчавший берег.

Так прошло три томительных часа, и вдруг на катере 081 сигнальщик Барков доложил:

- Вижу на берегу белые проблески!

Это был сигнал о том, что разведчики возвращаются.

По- прежнему над морем, как всегда перед рассветом, стояла удивительная тишина. Оба катера скрытно подошли к берегу и приняли на борт разведчиков.

Четыре ночи подряд катера высаживали разведчиков. И наконец из разведывательного отдела штаба предупредили, что катера выходят, в последний раз. Необходимо сделать последние уточнения.