Наше море

Ведь редко выдается такая спокойная ночь даже на затерянной среди лесов своенравной реке.

На корабле, несмотря на раннее утро, постепенно все приходит в движение. Уже беспокоятся с приходом катеров флагманский врач Гелеква и флагманский механик инженер-капитан 2 ранга Самарин. В каюте начальника штаба Студеничникова горит свет и все время хлопает входная дверь. Начальник штаба, как всегда, много и энергично работает и держит в боевом напряжении весь штаб.

Сторожевые катера возвращаются с моря после конвоирования транспортов. У одного разбита бомбой корма, у другого изуродован мостик. Около стоянки катеров появляются санитары с носилками.

4 июня 1943 года на базовом тральщике «Мина» был праздничный день. Контр-адмирал Фадеев вручил морякам ордена и медали.

Бригадная газета «За Родину» в этот день писала:

«Тральщик «Мина» участвовал в героической обороне Севастополя. Огнем своих пушек отражал декабрьское наступление немцев. Тральщик «Мина» обстреливал побережье Крыма, занятое противником в районе Феодосии, участвовал в набеговой операции на коммуникации противника и вместе с тральщиком «Арсений Расскин» потопил сторожевой катер и транспорт противника. В феврале этого года тральщик «Мина» в тяжелой обстановке перевозил и высаживал десантные войска в районе Станичка. Совсем недавно тральщик самоотверженно дрался с «юнкерсами» и «мессершмиттами», спасая груженый транспорт «Интернационал». Несмотря на прямое попадание бомбы, на наличие двухсот пятидесяти пробоин в борту, тральщик остался в строю. Моряки сохранили корабль и привели его своим ходом в базу».

В этот день на реке стояли, развернувшись по течению, тральщики и сторожевые катера. Ветер трепал вымпелы и флаги расцвечивания. Впервые за время войны спустили с кораблей шлюпки и устроили гонки, [106] После вручения орденов на верхней палубе состоялся праздничный обед. Поднимали стаканы с темным кавказским вином за тех, кто сидел за столом, сверкая и звеня орденами и медалями, и за тех, кто в море. Вспоминали друзей, так и не вернувшихся с моря или лежащих в сырой земле.

Был награжден в этот день и старшина 1-й статьи Коклюхин. И хотя лучился на солнце тоненькими золотыми нитями орден Отечественной войны и густое вино было налито в стаканы, заскучал Коклюхин. Спустился незаметно в кубрик и достал свою заветную тетрадь, в которую записывал самые сокровенные мысли. Хранил он ее подальше от взоров бойких друзей, ибо и сам полагал, что не матросское это дело писать дневники. И когда спрашивали любознательные дружки: «Что ты, Саша, все пишешь?», он отвечал: «Письмо девушке», и те деликатно отходили.

Коклюхин открыл страницу своих недавних записей. «22 мая в бою с врагами погиб, заслонив своей грудью командира, мой друг Гриша Корниенко, - читал Коклюхин. - Золотые глаза его закрылись. Прощай, дорогой друг! Я отомщу за тебя. Ни один снаряд не пролетит мимо. Если буду жив, поеду после войны к твоим родным. Расскажу о тебе…»

«Сегодня, в воскресенье, - дописывал Коклюхин, - получил я орден за тот боевой поход, где мы вместе бились с Гришей в последний раз. Слышно, чайки кричат над водой, волны плещутся у иллюминатора, матросы песни поют на баке, а Гриши нет…»

Вечером того же дня в кают-компании базы собрались офицеры. Теперь для нас плавбазой служил большой многопалубный пароход «Очаков» - с удобными каютами, обширной кают-компанией, камбузом, баней и прочими удобствами. На плавбазе снова появилось расписание мест за столом, традиционное «прошу к столу», белые салфетки и компот на третье.

По вечерам свободные от службы офицеры слушали по радио музыку, вспоминали Москву, Большой театр. В кают-компании стояло пианино, и штурман Чугуенко часто садился на круглый вертящийся стул и исполнял незамысловатые марши и вальсы.

В этот вечер слушали музыку из балета «Лебединое [107] озеро», пили чай, и временами казалось, будто и нет войны. Флагманский врач Гелеква пришел в кают-компанию с раскрытой книгой Сергеева-Ценского «Севастопольская страда». Гелеква - старый коммунист, секретарь штабной партийной организации.

- Замечательная книга! Читал, кацо? - обращается он к Чугуенко. Тот торопливо допивает чай. Каждый вечер он теперь занят: фашистские подлодки поставили минные банки на подходах к Поти и на фарватере к реке Хопи. Надо тралить и подходы к Батуми, откуда танкерами вывозится нефть. Поэтому нужно срочно и минеру, и штурману подготовиться к тралению, разработать всю документацию. Приходится работать и по ночам.

- Читал, читал! - быстро говорит Чугуенко, а по тону его можно понять, что ему сейчас не до чтения. - Я прекрасно понимаю, куда ты клонишь. В те далекие времена кто владел Севастополем, тот был и хозяином на Черном море. Но сейчас положение совсем иное, чем в Крымскую войну. Там сейчас, как ты знаешь, сидят фашисты, а наши корабли плавают как хозяева по Черному морю!