Наше прошлое, вернись!

— Да. После того как мой отец погиб в автомобильной катастрофе, мама вышла замуж за Уилла Монтойю, и у них родились три дочери.

— Судя по фотографиям, ты на них похож. Но я не совсем понимаю, Мигуэль. Когда мы впервые встретились в Мерилендском университете, ты сказал, что родом из Альбукерке, а не из Таоса. Почему?

— Видно, я не единственный, кто запомнил нашу первую встречу в малейших деталях, — улыбнулся Майкл одними уголками губ. — Я учился в колледже Альбукерке. А сказал, что родом оттуда, потому что чувствовал себя в этом городе в большей степени дома, чем в Таосе. Видишь ли, Лора, я понимаю, что все это выглядит весьма запутанным, но мне необходимо рассказать тебе о том, как я жил в племени пуэбло. Как пытался найти свой настоящий дом после того, как уехал оттуда. Потерпи немного и выслушай меня. Тогда, я надеюсь, ты поймешь и то, что произошло минувшей ночью в отеле.

Понять? Как она может что-нибудь понять, если Мигуэль предпочитает говорить загадками? Лора хотела остановить его и попросить начать свой рассказ с того момента, как они расстались пятнадцать лет назад в Эквадоре. Но теперь уже он говорил так быстро и горячо, что вряд ли услышал бы ее просьбу.

— Все началось, когда мой отец Рамон О'Брайан впервые приехал в Таос из небольшого городка Чамиса, что возле Санта-Фе. Население городка в основном состояло из ремесленников-мексиканцев, слегка перемешанных с ирландцами, помогавшими им некогда строить железные дороги. В жилах отца текла кровь обоих народов. Цвет его глаз был таким же, как у меня, но волосы — светло-каштановыми. И ростом он был повыше. Кроме того, отец обладал даром красноречия и способностью выявлять в людях их лучшие черты. Гончар по призванию, он старался выразить всю доброту своей души в выходящих из-под его рук изделиях — горшках, вазах, блюдах. Как-то раз он решил поехать в индейскую резервацию в Таосе, чтобы поучиться гончарному делу у тамошних мастеров. — Майкл кивнул в сторону стоявшей сбоку от камина большой, блестевшей при свете огня вазы. — Это он привез оттуда.

— Она из глины? — удивилась Лора. — Честное слово, мне показалось, что ваза сделана из какого-то металла.

— Нет. Это блестит слюда. Когда готовое изделие снято с гончарного круга, отшлифовано песком и обожжено в печи, оно приобретает именно такой вид. Отец хотел использовать эту технику в своей работе, поэтому и поехал в резервацию. Там он познакомился с моей будущей матерью. Все ее родственники, друзья и знакомые были гончарами, специалистами приготовления глины, смешанной со слюдой. Ну и ты догадываешься, что произошло дальше…

Лора улыбнулась, а Майкл кивнул.

— Да, именно так… Любовь с первого взгляда. И совет старейшин племени не только разрешил ему проникнуть в секреты их мастерства, но и благословил на брак с моей будущей матерью… Правда, с некоторыми оговорками…

— Какими?

— Отцу дали понять, что он не будет иметь никаких прав на землю, записанную на имя жены. Кроме того, все родившиеся от их брака дети должны воспитываться в строгом соответствии с традициями племени.

— И какова же была его реакция на эти требования?

— Отец никогда не стремился быть собственником. В том числе и земли. Кроме того, он был искренне восхищен тем, как старейшины племени пуэбло старались сохранить древние традиции. Поэтому согласился. Мои родители поженились и жили очень счастливо. Во всяком случае, пока не родился я. — Майкл потупил взор, и в голосе его зазвучали горькие нотки: — В общем, до семилетнего возраста я не доставлял им особых хлопот. Но потом начал задавать вопросы обо всем и обо всех. Ибо просто не мог понять тех правил, которым меня заставляли следовать. Например, носить сапоги без каблуков и не стричь волос. Или — вырезать сзади из штанов лоскут, а затем обвязываться вокруг талии куском одеяла, чтобы прикрыть, прости, срам. — Лора издала звук, похожий на хмыканье, но Майкл осуждающе посмотрел на нее. — Надеюсь, ты смеешься не над древними индейскими обычаями?

— Н-нет, — только и сумела выдавить из себя Лора, с трудом удерживаясь от того, чтобы действительно не расхохотаться. — Итак, ты ходил в сапогах с оторванными каблуками и отрастил себе длиннейшие волосы. И… и все такое прочее…

— Не будем говорить о прочем, но волосы у меня были достаточно длинными.

— Ты их… заплетал в косу?

— Да. Но только до шестнадцати лет. Пока не поступил в колледж.

Воображение Лоры тут же нарисовало Мигуэля, стоящего на вершине горы с длинными, до пояса, волосами, развевающимися на ветру, как национальный флаг. В глазах у нее тут же заплясали озорные чертики.

— А знаешь, Мигуэль, жаль, что ты постриг волосы. Мне бы доставляло огромное удовольствие расплетать твою косу и расчесывать эти густые волосы своей пятерней. Ты бы в изнеможении наклонялся ко мне и… Ой, прости, я снова тебя прервала. Продолжай! Расскажи мне еще о племени пуэбло.