Наше шаткое равновесие

— Жень. Ты меня вообще слушаешь?

— Слушаю. Я пойду прогуляюсь. Немного.

Мама кивает, а я, натянув капюшон на голову, иду на улицу. По дороге, как всегда, копаюсь в себе. Что-то анализирую. Только пустое все это. Мысли, анализ, делать надо что-то, а не перегонять из пустого в порожнее.

Захожу под арку, сталкиваясь со старыми знакомыми. Гулкое эхо проносится мимо меня, и я готова повернуть назад.

— Привет, Женек, тебя выпустили уже, что ли?

— Выпустили, — убираю руки в карманы.

— Пойдем вмажем за освобождение. Я угощаю.

— В другой раз.

— Ты че, кинуть нас решила? — Ящер отталкивается от стены, двигаясь в мою сторону.

Я пячусь. Мне страшно. Я их почти не узнаю. Да и не помню я их в адекватном состоянии. Все наши тусы проходили под кайфом.

— Не могу. Родоки заметят, обратно засунут. А я не хочу…

Оправдываюсь, но саму начинает потряхивать.

Ящер останавливается, а потом начинает ржать.

— Не ссы, Лунга, если что, где меня найти, знаешь.

— Знаю, — улыбаюсь, почти бегом выходя из арки.

Оглядываюсь, выбегая к Неве. Следом вроде не идут. Шагаю вдоль воды и сама не замечаю, что на улице уже давно ночь. Сколько я прошла… но до общаги мне ближе, чем до дома. Поэтому звоню маме, предупредить, что останусь здесь.

На вахте меня обзывают чуть ли не проституткой за то, что я шляюсь невесть где, но в корпус пропускают. И за это им спасибо. В коридоре иду в самый его конец. Открываю окно, вытаскивая из рюкзака пачку сигарет. Купила по дороге. Это, конечно, вредно, но точно не вреднее той дряни, на которой я сидела почти два года.

Прикуриваю, делая затяжку. Дым тонкой струйкой вьется в воздухе, а я смотрю в окно. Вид шикарный. Мусорные баки. Хорошо, что хоть этаж третий, а не первый. Романтика.

— Зажигалку дашь?

Вздрагиваю. Летая в своих мыслях, я даже не слышала шагов.

— Конечно, — протягиваю зажигалку и только потом оборачиваюсь к говорящему.

— Ты же Женя? — возвращает обратно.

Киваю, забирая свою зажигалку из его пальцев.

— Игорь, — делает затяжку, — больше на нас не жалуешься? — он улыбается.

Игорь смотрит на меня с явной насмешкой, но, вопреки этому, меня заклинивает на его улыбке… глазах. Очень ярких, голубых, но холодных. Очень неестественный цвет.

— У тебя линзы? — спрашиваю неожиданно, для себя тоже.

— Нет, — убирает руку в карман спортивных штанов.

— Извини, — отмахиваюсь, — показалось. Тихо сегодня.

— Домой все разъехались.

— А ты? — склоняю голову чуть вбок, забывая о медленно тлеющей сигарете.

— А ты? — повторяет мою позу.

— Вопросом на вопрос не отвечают.

— Я запомню, Женя, — хмурится, а потом тушит сигарету в стоящей на подоконнике банке, — много не кури.

Игорь уходит, а я чувствую тепло. Черт, сигарета истлела. Не повод ли это выкурить новую?

* * *

Утром я еду в аэропорт встречать маму и Полю. Бессонная ночь не проходит даром, и именно поэтому на моих глазах солнцезащитные очки, под которыми прячутся патчи.

Маму вижу почти сразу, да и как ее можно не заметить, если у нее на руках девочка с такими милыми косичками и в таком ярком розовом костюмчике.

Почти бегом иду к ним, обнимая мать и забирая дочку к себе на руки.

— Мамочка, — Поля обвивает ручки вокруг моей шеи.

— Как долетели? Ты бабушку с ума не свела?

— Нет, она в этот раз себя очень хорошо вела.

— Умница моя. Мамуль, я тебя сейчас домой закину, мне еще в ресторан надо успеть забежать.

— Хорошо. Ты купила машину?

— Ага.

— И не говорила даже, что собираешься, мы бы с отцом помогли…

— Спасибо, я сама. Накопила. Купила. Пойдемте.

Пристегнув Полю в детском кресле, сажусь за руль. Мама как-то недобро осматривает салон. Честно, нет даже желания спрашивать, что не так. Потому что ответ я знаю. Слишком дорого, слишком вычурно, честные люди на таких машинах не ездят.

— Мам, только не начинай…

— Отец с ума сойдет, когда увидит. Это же такие деньги, он всю жизнь вот таких вот, на машинах таких… знаешь, сколько раз взятки предлагали, а он ни разу не взял. И ничего, вас вырастили и живем как люди.

— Я взятки никому не даю и ничего противозаконного не совершаю. А то, что зарабатываю нормально… — обрываю себя, — извини. Работы просто много. Извини.

— Ох, Женя, смотри аккуратнее, деньги никогда до добра не доводят, а большие деньги — вообще зло.

— Я тебя поняла.

Как хорошо, что к разгару наших прений я заезжаю во двор родительского дома.

Мама целует Полю, меня и, отказавшись от помощи с сумкой, идет домой. Провожаю ее взглядом и оборачиваюсь к дочке.

— Ну что, Кнопка, с мамой на работу поедешь?

Поля кивает, широко улыбаясь. Но я вижу, что глазки сонные. Поэтому нужно побыстрее. Время — еще нет и одиннадцати, дочь я бросать посреди дня не собираюсь, как и будить, если она уснет дома. Кажется выход у меня один. Набираю Мураса.

Он отвечает раза с третьего.

— Что? — очень раздраженно.

— Приезжай в ресторан через полчаса. Позже я не смогу.

— У меня сейчас…

— Я не смогу, у меня ребенок. Или через полчаса, или уже в понедельник, — срываюсь на крик.

— Ладно, — очень холодно, — через полчаса.

— Спасибо.

Но он не слышит. В трубке вовсю бегут гудки.

— Мама, пить хочу.

— Сейчас, моя сладкая, потерпи немножко.