Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену

– Да, все нормализовалось. У нас был достаточно тяжелый период минувшей зимой, при подготовке концертов в «Олимпийском». Сами сольники происходили в момент «холодной войны». И очень правильно, что мы нашли в себе силы сесть и во всем разобраться. Думаю, мы оба виноваты. Нашему сотрудничеству шесть лет. Но с контрактом – года два, с тех пор как Валера вошел в первую десятку. Вот за это время мы значительно изменились, а требования друг к другу остались на уровне прошлых лет.

– Перестали сходиться по финансовым вопросам?

– Деньги мы делим пополам, и здесь никаких разговоров не возникало. Основная проблема – расхождение во взглядах на политику, которую необходимо осуществлять по отношению к артисту. Мне, например, не нравились частые появления Меладзе в свете с супругой. Казалось, что для артиста полезнее окутывать свою личную жизнь таинственной завесой и тем оставлять шанс приходящим на концерты поклонницам. И в постановках клипов меня не все устраивало.

– А Валера был недоволен тем, что ты делаешь ему замечания и поучаешь?

– Наверное. И здесь возникали трудности хотя бы потому, что ему – 32, а мне – 30. У него достаточный жизненный опыт и высшее образование. Он почувствовал, что хватит мне учить его, а я, видимо, этот момент упустил. Вероятно, надо было дружить. Ну, хотя бы быть ближе, обсуждать совместные проблемы.

– Теперь вы скорее партнеры?

– Пожалуй. Мы попытались привести все в некоторое соответствие, чтобы не было стыдно, смотря друг другу в глаза. Но на самом деле я не жалею о том, что произошло. Отрицательный опыт – тоже опыт.

– Меладзе говорил мне, что подготовил почву для своего восхождения еще в Николаеве и затем уже приехал с деньгами к тебе в Москву.

– Эту тему можно обсуждать сколько угодно. Вообще, проект Меладзе начался в 1989-м, когда Ким взял его и Костю и повез во Львов, где была тогда отличная, по союзным меркам, студия. Там они записали несколько песен. Потом, записав 5–6 вещей, они сели на моей студии в Николаеве. Не будь такой возможности, неизвестно, что было бы дальше. Та жизнь, которую они вели, учеба в аспирантуре, работа, не позволяла бы им ездить записываться куда-то далеко. Что касается приезда Валеры в Москву с деньгами… Во-первых, я помогал ему еще до того, как мы начали активную совместную работу. Постоянно таскал на какие-нибудь съемки, куда приглашали «Браво», а я в нагрузку пропихивал Меладзе. Потом действительно у них появились друзья, занимавшиеся продажей бензина – «новые украинцы». Они привезли их в Москву на переговоры. Люди были с деньгами, но они могли сколь угодно любить Меладзе, верить в его творчество, но дать деньги просто так, на воздух – не были готовы. Им нужен был человек, типа обезьянки, на которого можно показать пальцем и сказать – он будет всем заниматься.

– Сколько они дали?

– 25 тысяч долларов. Я подписал договор.

– Каковы были их условия?

– Только получение дивидендов.

– Валера говорил, что в конечном счете деньги вы им вернули.

– Да. Сначала они хотели просто помочь, но в принципе были не прочь и заработать. Правда, я сразу объяснил им, что 25 тысяч – сумма, на которую и сделать-то ничего невозможно – только влегкую показаться. И на самом деле деньги за три месяца кончились. Мы сняли клип «Не тревожь мне душу, скрипка» и прокрутили его несколько раз в «Музобозе», «Утренней почте» и других программах. А эти ребята пропали. Я пытался связаться с ними, объяснить, что нужно двигать проект, иначе будут выброшенные деньги, но, видимо, люди уже поставили на данной сумме крест и занялись своими проблемами. Но я чувствовал – шансы есть, и сам взял в долг большие деньги.

– В банке?

– По-разному. И у спонсоров, и практически банковский кредит под своей имя. Занял почти 200 тысяч долларов. Потом возвращал эти долги почти два года. Тем более что стоимость проекта в дальнейшем перевалила за 300 тысяч. А как только он начал приносить прибыль, в очередь за дивидендами выстроились все, кто когда-нибудь был к нему причастен. Те украинские ребята, кстати, тоже сразу появились. Один клип «Ночь накануне Рождества» вместе с эфирами обошелся в 70 тысяч долларов. Впрочем, проект Трубача с учетом нынешних цен, полагаю, выйдет вдвое дороже…

Николай Трубач расстался с Фридляндом чуть позже, чем Сташевский с Айзеншписом. И так же, как и Влад, быстро пропал из чартов и с больших концертных площадок. В 2020-м оба попытались напомнить о себе участием в шоу НТВ «Суперстар! Возвращение».

Александр Толмацкий. Не просто «папа Децла»