Наше всё! Футбольная хрестоматия

В 1995‑м я уже сыграл немало матчей за основной состав, мне стали платить восемь тысяч рублей в месяц, плюс к концу года у меня набежало пять тысяч долларов премиальных. Прекрасно помню ту раскладку по всем играм, которую мне показали. Первая запись выглядела так: «Кубок России. Матч с «Уралмашем». Выход на замену. Триста долларов». Кстати, пятьсот долларов тогда был максимум. Так вот, на полученные деньги мы поехали с мамой и купили мне модный по тем временам «пилот». Отдали запредельные три тысячи долларов. У меня в голове не укладывалось, что куртка может стоить таких денег. Уж не знаю, почему я решился на эту трату, — наверное, хотелось поднять самооценку. А не исключено, что просто приучал себя к другой жизни, хотя делал это несколько преждевременно, ведь настоящего контракта с клубом у меня тогда не имелось и было непонятно, когда мне его предложат. Долгожданное событие случилось на сборах в Германии, перед стартом сезона 1996 года. Тогдашний вице–президент «Спартака» Григорий Есауленко позвал меня к себе в номер и там предложил подписать документ, состоявший из двух листочков. Это было грандиознейшее событие! Я тот документ толком и не изучал. Обратил внимание лишь на три пункта: оклад — он меня устроил. Клуб обязался купить мне двухкомнатную квартиру и машину ВАЗ‑99. Когда я ставил подпись под тем пятилетним контрактом, не думал ни об инфляции, ни о том, что доходы в футболе с каждым годом будут расти. Я чувствовал себя фантастически счастливым человеком. Переходил на совсем другой уровень своего финансового положения. Мегазвезды тогда в «Спартаке» получали в два раза больше, но «середнякам» из основной обоймы полагалось столько же, сколько предложили мне. То есть руководство клуба в мои девятнадцать лет воспринимало меня как игрока, на которого рассчитывает уже сейчас, а поскольку планировалось предоставить мне квартиру и машину, то было ясно, что со мной связывают серьезные надежды на будущее. Плюс премиальные тогда уже составляли одну тысячу долларов за победы над рядовыми соперниками, две — над сложными командами типа «Локомотива» и три тысячи долларов — за «Аланию» и «Ротор». В моем сознании, сменяя друг друга, возникали какие–то золото–бриллиантовые картины. Я радовался: жизнь удалась.

Тогда ведь игрок не имел возможности диктовать условия клубному начальству. Мы даже боялись что–либо просить. Что нам давали — тому и радовались. Тому, что мне «дали», я радовался долго. Ровно до первой зарплаты по новому контракту. Почему–то мне начислили лишь половину из оговоренной суммы. Я успокоил себя: наверное, не успели поменять ведомость и в следующий раз все будет нормально. Но и через месяц ничего не изменилось. Затем выплаты мне подняли на пятьсот долларов. И у меня даже не возникало мысли пойти и спросить: «В чем дело? Почему условия контракта до сих пор не выполняются?» Мы были совсем иначе воспитаны. Сейчас такого уже нельзя представить, а тогда считалось в порядке вещей. С машиной, кстати, меня тоже прокатили. Я о «девяносто девятой» модели долго мечтал. Тогда эта марка являлась очень престижной. Но постепенно надежда все таяла и таяла. Я как–то набрался смелости и, жутко краснея, заикнулся Григорию Есауленко — естественно, безрезультатно.

В общем, автомобиль пришлось покупать самому. За чемпионство 1996 года мне причитались первые мои внушительные деньги. Выдавали их уже в январе 1997‑го. Олег Иванович вызвал меня к себе: «Егор, завтра будем выплачивать премиальные, бери с собой отца». Когда я узнал, что мне выдадут целых тридцать тысяч долларов, у меня глаза стали размером с футбольные мячи. В тот момент я понял, что могу себе многое позволить. И когда я был на сборах в Турции, мы с папой постоянно созванивались, решали, какую машину брать. Я уже устал ездить на постоянно ломающейся «восьмерке», хотелось иномарку. Выбор пал на «пятерку» BMW. Спустя два года я ее продал Лехе Мелешину. И вскоре после этого обнаружилось, что она числится в угоне. Вот как бывает. Зато с квартирой все получилось удачно. В Раменках в соседнем с моей мамой доме клуб мне купил «двушечку». В двадцать лет я обзавелся собственной жилплощадью. Восторг был дикий!