Наше жаркое лето

Если это то, чего она хочет, то я должен позволить ей это сделать. Как бы мне ни было больно представить себе мир, в котором она не присутствует в моей жизни каждый день.

Было бы глупо с моей стороны не выполнить ее единственную просьбу с тех пор, как лето приняло оборот.

— Хорошо. Но каков план сейчас?

Она отстраняется от меня. Послеполуденное солнце выглядывает из-за водопада, мерцая на ее торжественном лице.

— Я… я знаю, что не могу сказать тебе не быть ни с кем другим…

Напряжение пробирается в мою челюсть. — Я не хочу никого другого, Лили.

— И я нет. Но я не знаю, сколько времени мне понадобится, и если ты хочешь…

— Остановись. — Мне не удается укротить ненужную нотку в голосе. — Мне просто нужно понять, что происходит с тобой и нами с этого момента.

— У меня нет плана, и я действительно не могу сказать вам, сколько времени мне понадобится. Все, что я знаю, это то, что мне нужна помощь, реальная помощь. Нравится терапия и постоянство.

Это не тот ответ, на который я надеялся. — Я не думаю, что с моей стороны будет справедливо ждать тебя неопределенное время. Мои слова застревают в горле.

— Нет. Я знаю, что это не…

Мое эго слишком уязвлено, чтобы позволить ей продолжать. — Что мы скажем Луке и Эйвери?

Ее губы слегка дрожат, слеза скатывается по ее щеке, и мне не терпится смахнуть ее, стереть всю боль, которую она чувствует, но я не могу.

Я не могу дотянуться до нее.

Я не могу продолжать попытки привязаться к ней в надежде, что она откажется от мысли, что работать над собой, находясь со мной, невозможно.

— Мы можем сказать им правду, — отвечает она. — Все, что было между нами. Мы заботимся друг о друге, но время — по крайней мере, сейчас — может не подойти, чтобы дать этому реальный шанс.

Мое время идеально подходит.

Я изо всех сил пытаюсь избавиться от колющей обиды, чтобы сосредоточиться на принятии наилучшего решения для нас обоих. — Значит, ты вернешься в Нью-Йорк, а я вернусь в Калифорнию один?

Она кивает. — Да.

— Мы пытаемся оставаться на связи? Ты упомянула, что боишься, что мы перестанем существовать, если не будем присутствовать в жизни друг друга каждый день.

— Ты прав. Я боюсь этого. — Правый уголок ее рта опускается. — Я боюсь, что мы будем вдали друг от друга, и это лето запомнится нам как какой-то сон.

Это определенно не происходит со мной. Я знаю, что мои чувства к ней реальны.

Она выдыхает. — Но я не думаю, что это поможет мне расставить приоритеты в моем пространстве, если мы это сделаем. Надеюсь, вы примете мое обращение, когда я буду готов.

Я долго смотрю на нее.

Вспоминая каждую веснушку, окрашивающую ее нос и щеки.

Запоминаю пятнышки лесной зелени в ее глазах, которые смотрят на меня с такой могущественной грустью.

Я заставляю свой разум отвлечься от всего, что сегодня могло пойти по-другому.

Что, если бы я не рассказал о своих чувствах к ней?

Что, если я просто притворюсь, что все в порядке?

Что, если я приложу усилия, чтобы бороться усерднее прямо сейчас? Рискнула бы она нашим будущим?

Но это бессмысленно.

Каждое закручивающееся по спирали «а что, если» ничего не значит, если она приняла решение.

— Хорошо. Давай изменим наши рейсы и доставим вас домой.

Глава 40

Лили

— Кто-нибудь здесь?

Я, спотыкаясь, бреду по таунхаусу и поднимаюсь по винтовой лестнице в свою комнату.

Похоже, Молли все еще в Хэмптоне.

Быть одной в Нью-Йорке последние три дня было просто ужасно. Сегодня я набралась достаточно сил, чтобы впервые после возвращения с Кипра выйти на улицу.

Глоток свежего воздуха на самом деле был… утешительным .

Последние несколько шагов я тащу за собой наковальню одиночества, теребя два браслета, которые Нико подарил мне этим летом.

Я не смогла их снять, да и не думаю, что хочу. Они заставляют меня чувствовать, что частички его все еще со мной, несмотря на то, что я настаиваю на расстоянии от него.

На моем телефоне звенит оповещение по электронной почте, поэтому я нажимаю на сообщение только для того, чтобы найти одно из старых приложений для знакомств, предлагающее мне месяц бесплатного воссоединения с их платформой.

Мой палец быстро находит кнопку отписки.

Я больше не хочу этого — случайных встреч и ошеломленных утра. Это было одиноко и механически. Ничего похожего на то, что я чувствовала этим летом.

Мой разум повторяет ту же самую фразу, которую он повторял в течение последних нескольких дней: я сделала ошибку?

Когда Нико и я вернулись в наш отель с водопадов Бани Адониса, мы собрали вещи и поехали в аэропорт.

Мы не разговаривали во время нашего длительного перелета, как все лето. Мы не могли развлекаться шутками или играми. Я спала столько, сколько могла, пока мы не приземлились в Нью-Йорке, после чего Нико пришлось спешить, чтобы сесть на стыковочный рейс в Калифорнию.