Нашествие

Жизнь каждого человека полна несбывшихся событий. Множество путей лежит перед каждым, и наш выбор влияет на мир и мир влияет на наш выбор. Я часто задаю себе вопрос, кем стал бы я, сложись все иначе, что совершил бы в жизни? Не будь нашествия… Я часто вижу сон, он каждый раз новый, в нем я живу в мире где не было тедау. Взрослею, женюсь, развожусь, женюсь снова, у меня рождаются дети и старятся родители, все течет своим чередом. Работаю, по выходным отдыхаю в кампании друзей, совсем иных, нежели знал в этой жизни. Там тишина и покой, там мне хорошо и мелочные проблемы той жизни ничто по сравнению с тем, что случилось со мной на самом деле. Но я не уверен, что хотел бы той жизни. Будь у меня возможность выбирать, я выбрал бы эту, полную боли и горя, выбрал бы потому, что здесь я живу на самом деле. Здесь я нужен людям, и тут я состоялся, как человек. Покой и тишина не для меня. И все же порой я тоскую о несбывшемся…

Отрывок из личного дневника Основателя

Белкин сдержал свое обещание, на пятый день отдыха, в деревню пришел обоз с предназначенными им запасами еды, две телеги, доверху набитых вяленым мясом и сухарями. Свежих продуктов Игорь приказал не брать, в долгом пути они легко могли испортиться. Конечно, на лодках были холодильники, но до них продукты еще нужно было доставить. Единственное исключение Игорь сделал для картошки и кое-каких овощей, ведь что такое цинга каждый из выживших знал не понаслышке.

Обратную дорогу они осилили за два дня. Когда не приходиться нести раненных, когда дорога уже хоженая и есть четкая задача, то дорога становится короче. Многое зависит от того, куда и зачем мы идем. Сто метров до встречи с любимой тянуться на световые годы, а последний километр приговоренного к смерти пролетает в единый миг. Все зависит от того, зачем мы идем.

Игорь решил отправиться один, захватив с собой лишь двух пленных тедау, поскольку не видел смысла брать с собой кого-то еще. Пехота не помощник морякам во время похода, а ресурса систем жизнеобеспечения и так с трудом хватало для столь дальнего похода. Осторожный Михненко, не рискуя соваться в узкие теснины каналов, решил идти вокруг Африки. Слишком многое было поставлено на единственную козырную карту, что имелась в их распоряжении, и верхом безрассудства было бы рисковать ее потерей.

Лодки ждали его в условленном месте, в пяти километрах от Кронштадта, всплывая для вентиляции отсеков лишь по ночам. Никто не знал эффективности спутниковой разведки тедау, поэтому Игорь приказал соблюдать крайнюю осторожность. В случае обнаружения, штурмовики тедау могли прибыть сюда из Прибалтики в считанные часы. Лагерь моряков расположился в сосновом лесу, что спускался почти к самой воде. Три больших армейских палатки, нужник, вырытый поодаль, вот и все радости цивилизации в походных условиях. Но люди, вынужденные месяцами существовать в наглухо закрытой стальной коробке, радовались даже такой возможности подставить лицо под летнее солнце. Михненко разделив экипажи на три смены, установил суточные вахты, так что каждый, отстояв положенные сутки, был свободен два дня. Своеобразный отдых.

Припасы загрузили быстро. Едва зашло солнце, как между берегом и всплывшими субмаринами протянулась вереница резиновых лодок. Люди торопились, работая в авральных темпах, Игорь распорядился отплыть не позднее двух часов ночи. Он торопился, понимая, что каждый день задержки означает лишние человеческие жертвы где-нибудь в других уголках планеты. И мысли о погибающих там людях раскаленным металлом жгли его совесть.

И опять потянулись недели безвылазного сидения в душных отсеках дряхлеющей лодки. Экипажу было намного проще, постоянные вахты вносили хоть какое-то разнообразие, ему же оставалось коротать время в беседах с тедау и работой над книгой. Наставления будущим поколениям шло трудно, Игорь не имел особых литературных талантов, поэтому корпел над каждой фразой, стремясь передать свои мысли как можно более четко. Каждый день, проснувшись и поев, он садился за маленький стол в своей каюте и брал в руки карандаш.