Нашествие

Ф а ю н и н. Лета наша новая, господи, благослови.

Теперь уже и сквозь прочные каменные стены сюда сочится треск пулеметных

очередей, крики и лязг наползающего железа.

Ныне отпущаеши, владыко, раба своего по глаголу твоему с миром. Яко видеста очи мои...

Его бесстрастное бормотанье заглушается яростным звоном стекла. Снаружи вышибли раму прикладом. В прямоугольнике ночного окна - искаженные ожесточением боя, освещенные сбоку заревом, люди в касках. Сквозь плывущий

дым они заглядывают внутрь.

Это немцы.

Действие второе

Картина первая

И вот беда грозного нашествия застлала небо городка. Та же комната, но что-то безвозвратно ушло из нее, стала тусклой и тесной. Фотографии Федора уже нет, только срамное, в паутине и с гвоздем посреди, пятно зияет на обоях. Сдвинутые вещи, неубранная посуда на столе. Утро. В среднее окно видна снежная улица с тою же, но уже срезанной наполовину колокольней на бугре. Соседнее, высаженное в памятную ночь, забито поверх одеяла планками фанеры. Откуда-то сверху - то усилится, то затихнет - доносится унылое, от безделья мужское пение. О л ь г а, одетая по-зимнему, собралась уходить.

А н н а Н и к о л а е в н а держит дверь за скобку.

О л ь г а. Мама, мне каждая минута дорога... Мама!

А н н а Н и к о л а е в н а. А я не пущу тебя, Ольга, не пущу.

О л ь г а. Пойми, дети могли собраться... Из шестидесяти хоть трое. Что будет с ними?

А н н а Н и к о л а е в н а. Сядь и рассуди: какие же занятия сегодня? И кто, безголовый, пошлет своего ребенка в школу!

Два, один за другим выстрела. Пригнув голову, кто-то суматошливо и

беззвучно пробежал под окном.

Отойди от окна, Ольга.

О л ь г а (переменив место). Некоторые живут при глухих бабках, а те и землетрясенья не услышат, если бы случилось... Я должна, мне нужно пойти. Я деньги за это получаю, мама!

Т а л а н о в (из соседней комнаты). Дай человеку что-нибудь делать, Анна.

А н н а Н и к о л а е в н а. Ты хочешь потерять и дочь? Последнюю, Иван. (Демидьевне, которая вошла из кухни.) Чего они там распелись-то? Точно отпевают кого...

Д е м и д ь е в н а. И верх и флигелек во дворе заняли. Куды ни глянь - солдат торчит. (Доверительно.) Опять нонче четверых немцев нашли заколотых. А сверху записочка на всех общая.

А н н а Н и к о л а е в н а. А в записке что?

Д е м и д ь е в н а. А в записочке надпись, сказывают, - "добро пожаловать". Наро-оду похватали! И у нас на дому синяя бумага висит. Большие деньги сулят, кто докажет. Ищут...

А н н а Н и к о л а е в н а. Кого же ищут-то?

Д е м и д ь е в н а. Кто его знает, Андрея какого-то. А у нас в городу Андреев-то штук тридцать поди наберется.

О л ь г а. Нам это неинтересно, Демидьевна. Мы люди мирные. И вам лучше заниматься своим делом.

Д е м и д ь е в н а. В немки, что ль, записаться? (Обиженно.) Картошка-то у нас на погребе, мимо немца идти. Рази Аниску послать? Она, как ветерок, проскочит.

А н н а Н и к о л а е в н а. Пока не стихнет, никому из квартиры не выходить. Пошли ее сюда, на столе прибрать. (Ольге, после ухода Демидьевны.) Расспроси-ка ее, что в Ломтеве-то делается!

Ольга, не раздеваясь, терпеливо садится на стул. Вошла А н и с к а.

А н и с к а. Меня баушка послала. Что делать-то надо?

А н н а Н и к о л а е в н а. Прибери посуду, девочка, только не побей чего-нибудь.

Пыхтя от важности порученного дела, Аниска приступает к работе.

А вот Ольга говорит, что зря ты из Ломтева убежала.

А н и с к а (рассудительно). Чево зря! Лютовать стали, Анна Миколавна. Избу вытопят, сестры нашей, бабенок, нагонят, распатронят как следовает быть... и пошла карусель. У меня подружка была, на одной парте сидели, Клавушка... Так, нагишом, в ледяную воду и кинулась. (По-бабьи, концом головного платка она коснулась глаз.) Чать, помните озерышко-то наше?

А н н а Н и к о л а е в н а. Помнишь, Оля, ломтевские озерки? Ивы старые кругом... помнишь?

О л ь г а безучастно смотрит в окно.

А н и с к а. Офицер один боле всех зверовал. Белобрысый, ровно дым, а хроменькой. Надругается да еще спину сургучом припечатает. С чего бы это, Анна Миколавнушка? Ведь баба-то, чать, не письмо.

О л ь г а (решительно поднявшись). Ну, мамочка, я пошла. А то мне поздно станет.

А н н а Н и к о л а е в н а. Платок-то порваней надень. Да горбься, горбься на улице-то. Горбатая да убогая кому глянется!

Ольга отворила дверь и тотчас закрыла. Долетел шум ссоры: ворчливый басок

Демидьевны и знакомый тенорок Фаюнина.

О л ь г а (отцу, в соседнюю комнату). Иди, папа. Начинается светлая жизнь. К тебе власть с визитом. Я черным ходом пройду. (Обернувшись.) Не беспокойся, мама... я скоро вернусь. (Ушла.)

Обороняясь от наступающего гостя, появляется Д е м и д ь е в н а. На Ф а ю н и н е летний просторный пиджак со складками от лежанья в заветной укладке. Сапоги, стоячий воротничок и лысина блестят, как натертые воском.

У него вид и повадки дореволюционного филера.

Ф а ю н и н. Не заигрывай, голубушка, старик я. Пусти руки, не заигрывай.

Д е м и д ь е в н а. Не посмотрю, что Лазарь. Вдругорядь уже поглубже закопаем, чтоб не вылезал.

Ф а ю н и н. Ай-ай, дуреха какая. Уйди, не расстраивай меня, уйди.