Нашествие

Дед сидел не шевелясь, и было видно, что он не знает, куда себя деть. Александр Петрович взялся за папиросу и книгу, и Анна посмотрела на него: «Господи! За семнадцать лет, как он вернулся, он почти не изменился, не постарел, не поседел, не полысел, а я?» Она почувствовала на душе непонятное смущение и, чтобы скрыть его, встала и начала собирать чайную посуду. В какой-то момент она вспомнила только что закончившийся разговор и с ужасом подумала: «Матка Боска, о чём я думаю?» В это время хлопнула входная дверь, и через секунду в гостиную заглянул Сашик; он знал, что его заждались, и решил поздороваться сразу, ещё не раздевшись.

– Всем привет! – с улыбкой сказал он. – Сейчас я вас поцелую, но только сниму вот это всё, от меня, должно быть, веет ужасным холодом, на улице такой мороз… – Он снял шапку, стал расстёгивать пуговицы и посмотрел на отца, маму и старика. – А что вы такие тихие, что-то случилось?

– Нет, сынок, – за всех ответил Александр Петрович. – Мы уже попили чаю, а ты, если хочешь…

– Спасибо, папа! Мамочка, ты не волнуйся, я если захочу, то всё сделаю сам!

Через несколько минут уже в спальне Анна подошла к мужу и спросила:

– Сашенька, тебя что-то тревожит? Скажи, если можешь!

Александр Петрович немного помолчал и улыбнулся:

– Анни, рядом с тобой ничего не может тревожить! – Он подошёл к шифоньеру и стал выбирать пижаму.

– Я понимаю, ты чего-то не говоришь… не хочешь, чтобы я волновалась, но я же вижу…

– Понимаешь, я не стал бы тебе ничего говорить, но это уже почти не секрет. Дело в том, что японцы готовят кампанию против Советов, здесь, на Дальнем Востоке. Конечно, всё секретно, но разве утаишь? Тут сама география на их стороне, грех упускать такую возможность – отрезать у Советов Дальний Восток им сам Бог велел! Ударить где-нибудь, – он резко провёл рукою сверху вниз, как будто что-то разрубил, – между Читой и Иркутском или западнее Иркутска, и до самого Владивостока всё их. Они и в девятнадцатом, и в двадцатом этого хотели, но тогда мощи не хватило… или решимости…

Он достал две пижамы, одну бумажную, другую шёлковую.

– Возьми бумажную, дома так натоплено, – посмотрев на него, сказала Анна.

Александр Петрович согласно кивнул и шёлковую положил обратно.

– Ты рассказывал про японцев, – напомнила Анна.

Она сняла халат и повесила его на плечики, прошла к комодику, открыла верхний ящик и стала выбирать ночную рубашку. Александр Петрович видел её такой каждый вечер, здесь, в этой спальне, когда она вот так готовилась ко сну. Она снимала халат, расстёгивала лиф и пояс, снимала чулки; она ставила ногу на пуф, стоящий рядом с кроватью, и, подхватывая пальцами, снимала один чулок, потом другой; она их не скатывала в колечко, а именно снимала, потом встряхивала и складывала, чтобы завтра отправить в бельевую корзину. Чуть уловимо от неё пахло духами: она брала с будуара один из многочисленных флакончиков, потом садилась к зеркалу, распускала волосы и начинала расчёсывать их. Освобождённые от шпилек, они падали на спину и закрывали её до самой поясницы. Александр Петрович любил смотреть на плавность, неторопливость и женскую уверенность, с которой она всё это делала. Он часто ловил себя на мысли, что каждый день ждёт этих нескольких минут.

– Какие японцы, о чём ты говоришь? – тихо промолвил он, подошёл к ней и положил руки на плечи; она повернула к нему голову и снизу вверх посмотрела:

– Нет, сегодня мы будем говорить о японцах. – Она улыбнулась.

Александр Петрович посмотрел ей в глаза и с улыбкой сказал:

– Ну что ж, о японцах так о японцах!

Он подошёл к тумбочке, рядом со своей кроватью, взял папиросу, долго глядел в пол и потом задумчиво начал:

– Сейчас у них в Маньчжурии стоит целая армия – Квантунская. Группировка сильная, и в любой момент они могут её двинуть. – Он говорил медленно, делая паузы между каждым предложением. – Не знаю – чего они ждут? У Советов здесь сил пока не так много. Сталин за последние два года уничтожил своих лучших офицеров. Сейчас его войсками и командовать некому; молодежь ещё не обстреляна, серьёзной боевой закалки нет…

Анна сидела у будуара, продолжала расчёсывать волосы и внимательно слушала мужа, она смотрела на него через зеркало и уже понимала, что всё, что он сейчас говорит, не является настоящей причиной его беспокойства. Планы японцев и без того были всем понятны; никто этого не скрывал. Значит, произошло что-то другое, и это другое заставляет его переживать и даже что-то, наверное, скрывать от неё; но она не перебивала. На некоторое время он замолчал, потом наконец произнёс:

– Они стали интересоваться нами… правильнее сказать, – нашей молодежью!

У Анны ёкнуло сердце – вот оно что! Что-то может произойти с… Александр Петрович осторожно глянул ей в глаза.

– Пока тревожиться нет причин. Пока они набирают добровольцев. Кстати, в прошлом году ты ездила в Шанхай, – как тебе там понравилось?

Анна всё поняла и спросила:

– Ты думаешь, нам пора?

– Ну, по крайней мере, думать об этом уже, наверное, надо.

– Сашенька! Скажи мне, пожалуйста, что с нами может случиться?