Нашествие

Ах вот оно что, — догадался Игорь — интересно, это подставка бдительных спецслужб, или просто дежурная фея гостиницы?

— Отнюдь, Снежана, на мой вкус вы более, чем очаровательны.

Сколько же у меня не было женщины, года два? — мысль мелькнула и неприметной мышкой забилась вглубь сознания. Все-таки слишком долго гасились самые естественные для подошедшего к тридцатилетнему рубежу мужика желания. Игорь отстраненно отметил, что тело зажило своей, отдельной от сознания жизнью, перехватило дыхание, горячая кровь, бурля, ударила в голову. Девушка засмеялась и легко вывернулась из объятий.

— Эй, дорогой, деньги вперед.

— Сколько? — сумма не имела значения, сейчас он был готов отдать всю имеющуюся у него наличность.

— Двести пятьдесят рублей, если на час.

— Меня интересует ночь.

— Для тебя всего семьсот. — Девица, уловив в его голосе вожделение, наверняка назвала заоблачную сумму, но желания торговаться у Игоря не было ни малейшего. Он молча отсчитал семь бумажек с соболями, обвившими цифры, после аккуратно отложил бумажник так, что бы держать его в поле зрения. Девушка, откинулась на кровать, единым, гибким и завораживающим движением скинув платье, замерла, обнаженная и манящая. Игорь не отводя глаз от загорелого тела, рвя застежки, разделся, очутился рядом, лаская руками грудь.

— Сначала одень-ка вот это.

Игорь едва удержался от желания протереть глаза. На протянутой ладони лежал уже вскрытый презерватив. На одеяле рядом лежала разорванная упаковка, простая, однотонная, по которой сразу становилось понятно — произведена она уже после вторжения. Тем удивительнее был сам факт, здесь сумели сохранить даже такую отнюдь не самую нужную для выживания промышленность.

Снежана по своему истолковала его заминку. Умело прогнувшись, выставляя на обозрение изумительную грудь с рубиновыми кончиками, она перехватила руку Игоря и воркующее прошептала, наклоняясь почти к самому уху.

— Хочешь я надену его тебе?

Игорь кивнул и когда она нырнула вниз, прикрыл глаза. Из темноты вынырнуло лицо покойно жены. Едва шевеля губами, совсем неслышно, Игорь прошептал — Прости меня, любимая. В следующий миг фонтан долго сдерживаемой страсти вымыл остатки сомнений и мыслей. Он растворился в нем, все ушло, по крайней мере до утра.

Они угомонились уже под утро, впрочем, сквозь подступающий сон Игорь услышал, как она почти сразу же оделась и ушла. Специфика профессии, впрочем, он был даже рад, незачем давать гормонам лишний раз завладеть эмоциями. Сегодняшняя встреча требовала холодного рассудка и выверенности слов. Одно дело вести игру со старостами деревень, и совсем другое, если напротив тебя сидят настоящие политики, сумевшие сохранить порядок и власть на огромной территории даже в столь трудные времена. Он повернулся на другой док и обняв подушку, все еще хранившую тепло ушедшей девушки, провалился в сон.

Ему дали отоспаться почти до полудня, царская роскошь, которой давно не выпадало в спартанских условиях жизни. Проснулся Игорь от того, что в комнату тихонько вошла горничная, катя перед собой столик с завтраком.

— Оставьте поднос у окна, и если вас не затруднит, передайте моим товарищам, что я их жду.

Горничная, миловидная женщина лет тридцати, лукаво стрельнула глазами по разворошенной кровати, хихикнула, но тут же осеклас и кивнув, вышла из комнаты. Игорь покосился на разметанное белье и со вздохом накинув на кровать покрывало, стал одеваться.

Он как раз заканчивал натягивать рубашку, когда в дверь постучали. Игорь застегнул манжеты, оглядел себя в зеркало, сойдет.

— Войдите!

Заглянул Отто.

— Игор, ты долго спишь, — он чуть растянул уголки губ, — и к тому же большую часть ночи громко.

Игорь погрозил кулаком, гася довольную ухмылку.

— Что-нибудь еще, Отто?

— Завтракай быстрей, машина за нами прибудет через двадцать минут, мы не хотели тебя будить.

— Вовремя я проснулся, черти вы заботливые! — Игорь повращал плечами, разгоняя кровь. — сами то как выспались?

Отто воздел очи.

— Чуть менее шумно, чем ты, но не менее интересно. Хотя… Дорого! — пожаловался он.

— Ничего, казна стерпит.

Игорь наспех перекусил, тщательно побрился свежекупленной опасной бритвой. Да, здесь все напоминало о потерянном мире, да, чуть хуже, но так похоже. Как часто мы обретаем то, что казалось утраченным навек, но когда проходит первый экстаз, мы замечаем ущербность обретенного. Память вычеркивает недостатки, но из реальности их убрать мы неспособны. И от этого порой становится только больнее.