Нашествие

— Там? — переспросил рыжий, коверкая звуки. — В большом мире? Нет, там у меня был всего один начальник, и того я ненавидел. Впрочем, это теперь неважно. Вон, идут.

В Речном порту было достаточно складов, принадлежащих грохенцам, оттуда и принесли паланкин. Пладде запихнули внутрь, прикрыли плащом, а сверху уселся старший, назначенный вместо себя Ромилем.

— Задерни шторки, путешествуй как уважающий себя купец! Передавайте привет Кайвину, а я от вас грохенским девчонкам! — Ромиль помахал рукой, и они с Пайсом отправились в другую сторону. — Здорово, что уходим прямо сейчас, — повторил он. — Суетно здесь будет, Вешшер нервничает.

— Любой бы нервничал на его месте.

— Я бы не нервничал. Я бы сразу начал резать эту шваль! Шучу, конечно… Я бы взял пушки и выкинул имперцев с Морской стены, а потом сидел бы там спокойно до подхода наших из лагерей.

— Пушки это большие трубы, — поправил Пайс. — Их не возьмешь, они для другого. А на руках носят пищали.

— Какая разница? Пушка есть пушка, прицелился и снес кому-нибудь башку! — Ромиль выставил вперед руку, зажмурил один глаз, вытянул и резко согнул указательный палец. — Бах!

— Это ты о чем-то другом говоришь, — смущенно улыбнулся его спутник. — Из пищали так не бахнешь.

— Да, это точно. Но я видел, что они могут, эти пищали покруче иного пулемета. Хотя ты не знаешь, наверное… Ну, в общем, поставишь полсотни человек в кучку — пищаль всех и положит, да так, что только клочья полетят! С пищалями тоже можно делать дело, хотя, честно говоря, хватило бы и сабель с арбалетами. Надо просто действовать смелее с местными, они же равнодушные.

13

Вход на мост отца Невода уже не перекрывала стража, лишь на самой середине болталась обычная пара постовых. Грохенцы вежливо приподняли шляпы, проходя мимо; стражники их полностью проигнорировали.

— Вот тоже, такая ночь, переполох на полгорода, а они даже нам в лицо не посмотрели! — опять стал возмущаться Ромиль. — Как так можно?

— Чему удивляться? Издалека заметили, что идут приличные люди, не какое-то отребье. Тем более что мы с правого берега в Заречье направляемся, а не наоборот.

— Все равно. Идут двое при оружии куда, зачем? Хоть спросить-то можно? А лучше обыскать. Не могу понять такого поведения, сколько лет здесь живу, а не могу понять. И за стену выпускают ночью кого ни попадя.

— Так ведь выпускают, а не впускают, — опять заступился Пайс за городскую стражу. — Если мы что-нибудь украли, то это не стражников дело, а «грачей».

— Все неправильно! — не согласился Ромиль, но продолжать не стал.

Пройдя через городские кварталы Заречья, грохенцы через калитку вышли за Пятую стену и зашагали прочь от Иштемшира, оставляя по правую руку Хуланы. Там, как это часто бывало ночами, играла музыка, доносились пьяные песни.

— Вот эту сволочь я еще понять могу, — кивнул в сторону Ромиль, поправляя шляпу на рыжей голове. — Только не говори, что я на них похож, прошу! Понять могу, но ненавидеть от этого меньше не начинаю. Местные их терпят, но я уже говорил Кайвину: если хотим спокойной жизни, то хуланов надо всех порешить сразу.

Дорога была пустынна, и путники ускорили шаг, двигаясь теперь со скоростью, почти немыслимой для обычного человека. Переглядываясь, они все наращивали темп, соревнуясь, пока наконец Пайс не перешел на бег.

— Слабак! — рассмеялся Ромиль. — Эх, парень, и гульнем же мы в Грохене! Как люди, а не как местные!

— Тише…

— Да ладно, нет никого. Гульнем хорошенько, а потом вернемся сюда и я как следует отомщу на искалеченный язык! Вот и трактир показался. Мы туда зайдем, махнем по кружечке — а то пути не будет.

Иво по мере приближения к «Велыпейскому страннику» все меньше хотел выпить там пива — из ярко освещенных распахнутых окон доносились хохот и все те же хуланские песни. Но Ромиля это не смутило, он подергал запертую дверь и сразу взялся за колотушку. Через некоторое время в двери открылось окошко, высунулся дюжий вышибала:

— Прошу прощения, господа, — Джемо уважительно относился к грохенцам, частым и богатым гостям, — но у нас все места заняты. У хуланов какой-то праздник опять, никак не могу запомнить название.

— Да мне наплевать, какой у них праздник! — набычился Ромиль. — Открывай, я не собираюсь тащиться три меша до следующего заведения с сухим горлом!

— Я же сказал: закрыто! — набычился и вышибала. — Хотите войти — лезьте в окно, только имейте в виду, что среди хуланов и грешники попадаются, им терять нечего.

— Пусть нам вынесут прямо сюда. — Пайс знал, что Ромиль не отступит, и попытался смягчить его требование. — Нам только по кружке.

Джемо все еще хмурился, но под протянутую горсть медяков подставил ладонь.

— Зря ты так, — не одобрил Ромиль, когда окошко закрылось. — Тут не Иштемшир, опасаться нечего. Сломал бы я ему челюсть, зато потом уселись бы за лучший стол.

— Тебе разве хочется слушать этот хор? — поморщился Иво. — Сам же сказал, что хуланов ненавидишь.

Спустя минуту дверь отворилась и Джемо лично вынес ночным гостям пиво.