Нашествие арабуру

Больше он ничего не успел сказать. Игла вонзилась ему в щеку, вырвав кусочек кожи. Прежде чем умереть, к своему изумлению он успел понять, что точно такие же иглы вонзились в его спутников справа и слева, которые тоже рухнули, как подкошенные. Один выпростал из петли мшаго, но не сумел даже взмахнуть им. Арабуру, который шел за сотником, пытаясь защититься, выбросил перед собой руку. Игла попала ему между пальцами, и крови было совсем мало, потому что кожа на ладони была огрубелой. Он так и умер, упав вперед с вытянутой рукой. Умер даже быстрее, чем сотник, потому что успел испугаться. Сотник потерял способность двигаться и кричать, но видел, что только пятый арабуру получил шанс избежать смерти. Вместо того, чтобы привести мшаго в боевое положение и ударить им Сань-Пао, тот развернулся и побежал. Сань-Пао помнил, что у него осталась всего одна игла, и поэтому целился особенно тщательно. Арабуру осталось сделать всего один шаг и завернуть за угол, когда игла с черным оперением вонзилась ему между лопатками. Арабуру показалось, что он всего лишь споткнулся, но встать больше не смог. Он пролетел еще пару кэн, врезался в стену под проемом и с ужасом наблюдал, как Сань-Пао перешагнул через него, схватил за омертвевшие руки и куда-то поволок. После этого он уже ничего не видел и не слышал, а язык у него отнялся.

Шум на нижнем ярусе привлек внимание стражи сверху.

— Эй, что там у вас? — крикнул стражник, заглядывая вниз. В солнечном свете, падающим через большие проемы, он увидел всего лишь ноги того арабуру, которого последним убил Сань-Пао.

Опять напились, с восторгом решил арабуру, и я хочу! Такое иногда случалось в конце стражи, если кому-то из стражников было невтерпеж. Нравились им здешние напитки, и они каждый вечер пробавлялись ими в ближайшей харчевне среди благоухающих хризантем и веселых подружек под чарующие звуки сямисэн[170]. Спускаться на нижний ярус было запрещено. Это приравнивалось к оставлению поста. Надо было дождаться напарника и вызвать старшего. Однако стражник пренебрег правилами и сбежал по лестнице вниз, чтобы всего-навсего помочь товарищу. Он застал Сань-Пао за перезаряжанием фукуми бари и с безумной улыбкой уставился на него, полагая, что у Сань-Пао есть выпивка.

— Подожди… — улыбнулся в ответ Сань-Пао, вложил последнюю иголку в кассету фукуми бари и выстрелил арабуру в плечо.

— Что это? — удивленно спросил арабуру, схватившись за руку.

— Смерть твоя, — ответил Сань-Пао и, не оборачиваясь, пошел на второй ярус.

Всего их было двенадцать. Как добраться целым и невредимым до самого верхнего, и думать не хотелось. А ведь там мальчишка, с завистью подумал он, обогнал меня, хитрец! В душе он восхищался им. Так может поступить только человек, любящий свою родину, думал он. Люблю ли я ее так, как он?

* * *

Кацири преодолел всего лишь два яруса, но не нашел нужного хода. План пирамиды оказался неточным. Там где значились проходы, оказались горы мусора, а там, куда не следовало соваться, были туннели, которые заканчивались тупиками. Несколько раз он едва не провалился на самый нижний уровень или даже в лабиринт, когда доверился ненадежному плану. Наружные стены пирамиды располагались наклонно, и передвигаться в узком проходе было неудобно. Через кокой Кацири приноровился двигаться боком да еще и внаклонку.

По его расчетам он уже три раза обошел пирамиду по периметру второго яруса, чуть ли не весь его ощупал, он все без толку. Тонкие полоски света падали сквозь щели, и Кацири сверился с планом, куда идти. Нужного лаза не было. Кацири охватило отчаяние. Выходило, что этого проклятого хода никогда и не существовало, потому что для него просто не хватало места в пирамиде. Он сел, как его учил Бан, и стал думать. Или я ищу не там, или я ничего не вижу. Стоп, стоп, он понял. В спешке я совсем растерялся и запутался со сторонами света. Он стал припоминать, с какой стороны должно светить солнце, и быстро нашел ту грань пирамиды, на которой надо было сосредоточить внимание. Вот она — лазейка, замаскированная ложной панелью — узкий вентиляционный ход с северной стороны, для того чтобы летом прохладный воздух поднимался прямиком в цитадель. Правильно, а вентиляционный ход с противоположной грани открывается только зимой для теплого воздуха. Неровно отесанные камни только облегчил Кацири задачу. Время, потраченное на поиск хода, он с лихвой компенсировал скоростью, с которой поднялся к цитадели. Вентиляционный ход был прямым, как стрела, но только до десятого яруса. Здесь его ждало разочарование — медная решетка с такими мелкими ячейками, что сквозь них не смогли проникнуть даже крысы. Их сухие трупики рассыпались от одного прикосновения, пока Кацири пилил решетку. Потом на его пути поочередно возникали следующие препятствия: камень, балка, забытое строителями бревно, с которым он провозился дольше всего, и горы мусора. Вот тогда-то он едва и не попался. Должно быть, стражники наконец услышали шум. Кацири заметил их босые ноги с медными кольцами в вентиляционном отверстии, забранном решеткой.