Нашествие арабуру

Язаки твердил свое: в том смысле, что на все воля Богов. Он не разбирался в стратегии и больше прислушивался к своим ощущениям, но на этот раз пророчествовать остерегался.

Баттусай, который командовал армией в десять тысяч человек, тоже считал, что надо быть осторожней и не принимать сражения.

— Драться надо сейчас! — твердо сказал Акинобу.

Натабура высказывался последним:

— Посмотрим, что они нам предложат.

Для боя арабуру облюбовали долину реки Макабэ. Река начиналась в отрогах хребта Оу, в центре которого неустанно дымил Фудзияма. Перед сражением, словно нахмурившись, он выпускали клуб черного дыма и тихонько рокотал. Земля под ногами подрагивала. Ночью на его склонах были заметны огненные сполохи.

Можно было, конечно, пересидеть арабуру, дождаться зимы, а весной посмотреть, кто окажется сильней. Однако в этом случае возрастал риск потери инициативы. Но самое главное — начался голод. В некоторых провинциях уже подмешивали в рис толченую солому. В армии же еды осталось не больше, чем на пятнадцать дней.

Как бы и нам всем не пришлось есть солому, думал Натабура.

Отряды все прибывали и прибывали. Из провинции Хитати пришли две сотни босоногих крестьян, вооруженных мотыгами, цепями и косами. Им выделили трофейные яри, которые требовали починки, но крестьяне и этому были рады. А вот из Иваки явился целый отряд во главе со старостой, в полном вооружении и даже со своими знаменами главы округа, которого арабуру убили еще год назад.

— Ай, молодцы! — обрадовался Натабура. — Ай, молодцы!

— Готовы служить, господин! — поклонился староста.

— Как же тебе удалось сохранить такие силы? — спросил Натабура.

— Мы народ хитрый. Днем работаем, а ночью воюем, — ответил староста.

— Молодец! — похвалил его Натабура. — Дам тебе две тысячи человек. Возьмешься командовать?

— Возьмусь!

Самая южная провинция — Тадзима, прислала конников с луками. Из Наори пришли мечники, а из Миэ — целая толпа с такими разбойничьими рожами, что Натабура опешил.

— Откуда вы такие? — удивился он.

— Из тайных пещер, из глубоких долин, из болот! — кричали они.

Эти люди были вооружены дубинами, шестами и короткими луками. Го-Данго отправил их в легкие войска.

Пришли даже морские вако со своими кривыми ножами, долго кланялись и просили прощения — мол, при арабуру было неплохо, но со своими лучше. Натабура пообещал им вольницу на двадцать лет вперед, и они кричали: «Бонзай!»

Народ все прибывал и прибывал, и за три дня до сражения окрестные холмы по ночам были усеяны кострами. Го-Данго приказал жечь их как можно больше, дабы ввести арабуру в заблуждение.

Песиголовец Зерок командовал отдельным отрядом ойбара. Правда, отряд его был небольшим. Зато удалым.

А еще в армии самураев был полк хонки, вооруженных вилами, цепями и кусаригама[181]. Правда, этот полк можно было использовать только в темное время суток. До поры до времени хонки сидели в самых глубоких пещерах и скулили:

— Ну пустите нас воевать! Ну пустите!

Ими командовал Киби Макиби, бывший демон дыр и колодцев, а теперь сёнагон[182], чем он очень гордился. В качестве родового знака он выбрал себе рисунок выползающего из норы крота на фоне восходящего солнца. Он мечтал, чтобы этот знак общим для всех хонки, пожелавших жить в мире людей. По непонятной пока причине у Киби Макиби выросли настоящие ноги, и он стал еще больше походить на человека.

Киби Макиби расхаживал по пещере, одетый в золоченые доспехи, и увещевал:

— Ждать надо! Ждать!

— Долго ли?! — скулили самые нетерпеливые.

— Как только солнце уйдет, так сразу.

— Тогда и кровушки напьемся!

— Эти лозунги прекратить! — кричал Киби Макиби. — Мы же цивилизованные существа!

— Конечно, цивилизованные, — отвечали ему, — а без кровушки не можем.

— Тьфу ты!

Майяпан появился на рассвете следующего дня — как всегда пьяный и веселый. Го-Данго велел разбудить Натабуру. Но он уже пятую ночь одетым спал в полглаза и вышел из палатки, как только услышал голоса.

— Велено передать, что можете воевать в свое удовольствие, — сказала Майяпан. — Кецали покидают страну.

— Как покидают?! — обрадовался Натабура. — Наму Амида буцу!

— Улетают на родину.

— Слава Будде! — воскликнул Натабура. — Понимай войска! — велел он Го-Данго.

* * *

Императору Дегановиду докладывали неутешительные сведения. Получалось, что против них выступило никак не меньше двухсот тысяч человек. Он только хмыкал и говорил:

— Эта толпа никогда не имела дела с обученными войсками. Мы раздавим их, как яйцо.

Дикари, снисходительно думал император Дегановид, наблюдая в волшебную трубу с позиции на вершине горы Макабэ.

Волшебную трубу ему подарили кецали. Теперь он видел далеко и очень хорошо.

— Прибыл ли Мэйдзи? — каждые коку спрашивал он.

Мэйдзи был представителем кецалей.

— Нет, господин, не прибыл.

— Куриное дерьмо! — выругался Дегановид, невольно оглянувшись. Рядом никого не было: Чичимек поскакал на артиллерийский холм, первый великий министр Дадзёкан отбыл на левый фланг, главный жрец Якатла, понукая своего раба Тла, поспешил на правый фланг, а прочие помощники с увлечением обсуждали начало боевых действий.