Нашествие арабуру

Афра хотел сказать, что тоже, как и Зерок, все слышал и давно все вынюхал, но только отчаянно завилял хвостом, стараясь привлечь к себе внимание.

Натабура не поверил:

— Залегли? Они что, нас ждут? Чего они хотят?

Из опыта странствий он знал, что ночью все кажется страшнее, чем днем.

— Не хотят, чтобы мы переправились.

— Откуда ты знаешь?

Если Натабура и доверял Зероку, то лишь наполовину — слишком мало он его знал.

— Это местные волки. Тот берег — их территория.

— Ишь ты!.. — удивился Натабура. — Что будем делать?

— Поищем брода. Волки — они всегда боялись песиголовцев.

В его голосе прозвучала бравада. Кто будет связываться с песиголовцем? Только сумасшедший, ну и волки, конечно.

Не успело стемнеть, как начало светать. Луна еще не побледнела, зато на востоке небо стало голубеть.

Когда они выбрались из реки, кончилось действие духа Зерока и Натабура принял прежний человеческий облик. Сам же Зерок снова стал песиголовцем, и мокрое кимоно облепило его мускулистую фигуру. Он тихо зарычал, и местные волки высыпали на берег. Было их десятка два, и они готовы были драться за свою территорию с кем угодно, но только не с человеком и не с песиголовцем, и не тем более с медвежьим тэнгу. А когда человек выхватил огромный кусанаги голубого цвета и шагнул вперед, вообще попятились. Не двинулась с места лишь старая одноглазая волчица.

— Дайте нам пройти, — сказал Натабура, — и мы разойдемся с миром.

— Мы ошиблись, — склонила она лобастую голову в знак почтения. — Мы думали, это наши недруги с правого берега.

— Ага, — почему-то едва не произнес Натабура, потому что ему было что скрывать.

Казалось бы, волки должны были больше всего бояться Зерока, но они с величайшей опаской уставились на Афра. А когда он потянулся и расправил крылья, то вообще шарахнулись в чащу, и выглядывали оттуда, как провинившиеся щенки, готовые при малейшей опасности задать стрекоча. Одна волчица сохранила самообладание. Лишь осуждающе покачала лобастой головой. Потом она повернулась к Натабуре и сказала:

— Мои соплеменники впервые видят медвежьего тэнгу. Я же слышала о нем от моей матери, а она от своей, а она в свою очередь — от своей. Но я всегда думала, что это сказки о летающий собаке. А оказалось, правда. А еще мать говорила, что медвежий тэнгу — наш дальний родственник из далекой-далекой страны.

— Это правда? — спросил Натабура и потрепал Афра за холку.

— Правда, мой хозяин, — ответил Афра. — Все волки родом из дивной страны Чу, где я родился.

От удивления Натабура выпучил глаза — никогда Афра не разговаривал с ним человеческим голосом, а здесь заговорил. Ну, я тебя!.. — подумал Натабура сгоряча.

— Я могу разговаривать только с моими собратьями, — сказал Афра. — Да и то, только ранним-ранним утром.

— Я тоже разговариваю впервые, — призналась одноглазая волчица. — У нас это не приято.

— Это твои проделки? — догадался Натабура.

— Клянусь, этого вышло случайно и пройдет, как только взойдет солнце, — с испугом произнес Зерок.

Солнце вот-вот готово было вынырнуть из-за горизонта, и надо было спешить укрыться в чаще.

— Куда лежит ваш путь? — спросила волчица на прощание.

— В чащу Руйдзю карин, — соврал Зерок.

— О-о-о!.. Даже мы туда не заходим. Эти места опасны для нашего брата. Огромный куни-кори стережет чащу. Я дам вам провожатого, который доведет вас до его границ. Дальше мы не пойдем. Дальше нашим братьям путь заказан.

Почему заказан? — подумал Натабура. По простоте душевной он хотел было спросить, кто такой куни-кори, но вовремя заметил предостерегающий взгляд Зерока. Похоже, Зерок не верил ни единому слову волчицы. А расспросы могли привести к неприятностям. Правильно, ни к чему выдавать свои тайны, решил Натабура.

Волчица окликнула кого-то. От стаи отделился подьярок[160].

— Отведешь сэйса и его спутников к винной горе Сакаяма, — велела она.

Тут первые лучи солнца окрасили берег в золотые тона, и волчица потеряла способность говорить. Вильнув хвостом, она пропала в чаще.

Надо было б, конечно, найти темное место и переждать день, но подьярок, который стал их проводником, уж слишком трусливо поглядывал назад. Полдня он вел их такими чащобами, в которые с трудом пробивался дневной свет, и к полудню вывел — к узкой долине, на дне которой лежал снег и бежали холодные ручьи. Горловину долины, выходящую на перевал, сторожили две каменные головы. Какая из них винная? — хотел спросить Натабура, но вспомнил, что волк не разговаривает по-человечески.

— Не волки это… — задумчиво произнес Зерок, глядя вслед подьярку, который тотчас покинул их, — не волки… Волков я чувствую.

— А кто? — спросил Натабура, усаживаясь на мокрую сосну.