Нашествие арабуру

— Слышал ли ты что-нибудь о Золотых императорских родословных, в которых записаны все принцы, сыновья принцев и внуки сыновей принцев? Император Кан-Чи считает, что мы нашли не всех и только поэтому не можем окончательно поработить страну. Есть еще в ней силы, о которых мы еще ничего не знаем. Есть!

— Слышал и даже видел! — ответил Угаи.

— Видел?! — поразился Сань-Пао.

— Совершенно случайно, когда их вывозили. Они были намотаны на огромные катушки, а несли их на шестах. Но тогда я не знал, что это такое. Просто подумал, что золото очень темное, должно быть, древнее, как могилы предков. Такое золото я видел только в Ая да у себя на родине.

— А куда повезли, не проследил?

— Куда, не знаю. Но везли их монахи в широких тяжелых рясах с капюшонами. Рясы желтого цвета, подкрашенные маслом клевера. У некоторых под одеждой были доспехи. А вооружены они были собудзукири нанигата[163].

Угаи не рассказал только одного — при каких обстоятельствах он видел перевозку свитков. Два года назад Угаи был пленником. И до того дня тоже был пленником в течение десяти лет. Статус его был настолько высоким, что о нем никто ничего не знал, кроме императора Мангобэй. Император же держал его в золотой клетке у себя в задних комнатах и советовался с ним по всем военным и политическим вопросам. Днем на пленника была надета золотая маска. Мангобэй не хотел, чтобы даже кто-то из преданных слуг узнал в нем иноземца. На самом деле Угаи был родом из далекой северной страны Скании. Смолоду ходил через Нервасунд[164] в Рим и с дружиной, и с купцами. Но ему все было мало. Увиденный мир казался крохотным и понятным. Заморскими диковинами он пресыщался очень быстро. Тогда он задумал почти невыполнимое. Подался в бега. Обучался грамоте у монахов в Генуе. Дослужился до капитана в армии Кастилии. Был кормчим у короля Харальда. Даже женился и наплодил детей, но жажда странствий оказалась сильнее. Бежал на восток. В Миклагарде[165] пристроился к торговому каравану и отправился в горы и пески. Два года ходил по Шелковому пути, на третий решил посмотреть, что там дальше, за морем, и так попал в Нихон. Он неплохо обучался иноземным языкам, давно позабыл свое настоящее имя и отзывался на любое японское, пока не пришли арабуру. Тогда он назвался Угаи и стал служить новым хозяевам. Многое ему в этой стране не нравилось, но бежать из нее он пока не мог. Да и честно говоря, ему было очень интересно, ибо он никогда и нигде не видел хаятори — летающие лодки, или джонки, как называли их в этой стране. Однажды, когда его мучила бессонница, он выглянул в окно и в лунном свете увидал следующую картину: внутренний двор был заполнен не охранной и даже не стражниками, а вооруженными монахами. Они грузили тяжелые предметы цилиндрической формы в возы, запряженные волами. Один из шестов сломался, ноша упала и покатилась по дворцовым плитам. Если бы не желтый свет, блеснувший из-под разорванного шелка, как свеча в ночи, Угаи не обратил бы на это происшествие внимание. Но золото привлекало его всегда, и он увидел большую катушку, на которую было намотано листовое золото. Тогда он только подумал, как глупо перевозить золото в таком виде. А теперь, сопоставив факты, понял, что видел таинственную родословную императоров. Золотая императорская родословная должна была храниться вечно, несмотря на все войны и перевороты в империи. В этом заключалась тайная мудрость правителей страны.

— Монахи! — воскликнул Сань-Пао. — Опять эти монахи!

— Должно быть, они нашли для себя нового императора, — предположил капитан Угаи.

— Тихо! — оборвал его Сань-Пао и испуганно оглянулся, словно ища у стен уши. — Гениально, но невероятно! Никому не говори об этом. Это тайна не для нас с тобой, — и многозначительно замолчал.

— Я понял, сэйса, — наконец сообразил Угаи.

— Ничего ты не понял. Если бы понял, не болтал бы лишнего даже мне, потому как я обязан донести твои слова новому императору.

— Нет, я на самом деле понял, сэйса, — заверил его Угаи.

— Ладно, будем считать, что ты что-то понял.

— Я понял, я все понял, сэйса! — наконец-то испугался Угаи.

— Ну и хорошо. Судя по описанию, монахов, — как ни в чем ни бывало продолжил Сань-Пао, — это тэнгу дзоси. Только они носят темно-желтые рясы. И оружие у них особенное. Но Тодайдзи — Великий Восточный Храм — давно разрушен. Надо провести дознание с заключенными тюрьмы Тайка. Вдруг кто-нибудь из них что-то знает. А?

— Сэйса, осмелюсь ли я сказать?! — вскричал Угаи и добавил свое странное: — Господи, Иисусе!

— Говори! — нахмурился Сань-Пао и подумал: «Чего такого еще знает мой помощник, чего я не знаю?»

— Наш великий император Кан-Чи велел умертвить каждого десятого, и получилось так, что казнили как раз монахов тэнгу дзоси. Я проверял по спискам. Их всего-то было двое, и обоих казнили.

— А-а-а… — только и крякнул с досады Сань-Пао. — Куриное дерьмо!