Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

Едва только хан узнал, что к нему едет русское посольство и кто его возглавляет, как он тут же решил, что князь Фёдор должен умереть – и дело не в том, что хан испытывал к нему особую неприязнь. Просто Батый отдавал себе отчёт в том, что рязанский князь наверняка собирает войска, и послал к соседям за помощью. И если эта помощь придёт, то справиться объединённым русским войском будет очень непросто. Если же он поведёт орду на Русь сейчас, то что помешает рязанскому войску засесть в стольном городе? Выслать оттуда не способное держать оружие население и, опираясь на мощнейшие укрепления, обороняться до подхода суздальской рати? Батыю было нужно решающее сражение. Причем именно с рязанцами и до подхода суздальцев. Перед вторжением на Северо-Восточную Русь хан и его военачальники долго думали над тем, как выманить русские полки в чистое поле и бить войска каждого княжества поодиночке. Субудай помнил, что именно разобщенность южнорусских князей стала главной причиной его решительной победы на Калке. Однако теперь русские такой возможности монголам не предоставили, и Субудаю с соратниками приходилось самим ломать голову над проблемой.

Юрий Ингваревич, отправляя сына в ханскую ставку, монголам этот шанс предоставил. Потому что пошли он только рязанских бояр, и возможно, всё пошло бы по-другому. Но князь допустил ошибку, и Батый ей воспользовался. Хан прекрасно понимал, что если князь Федор будет убит в монгольской ставке, то его отец это без последствий не оставит и, значит, будет шанс выманить рязанское войско из-за городских стен и спровоцировать на битву. Где орда благодаря численному преимуществу и подавляющему превосходству в коннице будет иметь значительный перевес. А как только объединённая рязанская рать будет разбита, можно будет спокойно забирать все города княжества, поскольку защищать их будет некому. Затем придет очередь суздальцев, которые останутся в одиночестве перед силой Монгольской империи.

Именно так мог рассуждать Батый, когда рязанское посольство подъезжало к его ставке. И князь Фёдор ещё не знал, что он уже не жилец на этом свете, и все его усилия бесполезны и ничего не изменят. Однако князь очень серьёзно отнёсся к выполнению своей ответственной мисси и, представ перед ханом, стал задаривать его подарками и улещивать речами. Не подозревая, что всё уже предопределено: «Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю, но только похвалялся и грозился повоевать всю Русскую землю». Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» конкретно указывает на лживость монгольского хана, который принял дары и даже обещал не воевать Рязань. Хотя для себя уже всё давно решил и просто забавлялся с молодым князем как кот с мышкой. И неслучайно дальнейшие переговоры стали откровенным издевательством Батыя над русским посольством: «И стал у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе просить». Это уже было откровенной провокацией и глумлением, поскольку хан наверняка знал, как относятся к супружеству русские православные князья, и что большего оскорбления, чем он сейчас им нанёс, придумать было трудно. Но не успокоился Батый и продолжил зубоскальство, на этот раз уже конкретно против Федора: «Царь Батый лукав был и немилостив, в неверии своем распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: “Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей”».

Князь Фёдор давно себя еле сдерживал, чтобы не оскорбить ответным словом зарвавшегося хана. Понимал, что за ним сейчас стоит целое княжество, за судьбу которого он несёт полную ответственность. Но когда дело коснулось любимой жены, терпение рязанского князя лопнуло, чего, собственно, и добивался Батый. Фёдор Юрьевич был человеком смелым и сильным, с рогатиной хаживал в одиночку на медведя, а потому не было в его сердце страха перед наглым монголом, из которого он при других обстоятельствах просто бы вышиб дух одним ударом кулака. Но ханский шатёр был битком набит вооружённой до зубов стражей, и князь горько пожалел о том, что нет с ним меча, который бы он с удовольствием вонзил в толстый живот монгольского владыки. Поскольку такие оскорбления смываются кровью.