Нашествие Даньчжинов

Оказалось – это колодник, его шея была стянута хомутом из старых досок. Он принес все мои вещи, которые нашел в отеле. Молодой монах вытряхнул содержимое сумки прямо на протоколы и открыл чемодан. Старичок внимательно рассматривал каждый предмет, вплоть до носовых платков. Его явно насторожила моя техника. Я попытался объяснить в доступной форме:

– Это прибор для самогипноза. С его помощью можно, к примеру, лечиться. Суть лечебного действия очень проста. Надо…

– Сколько священных тигров ты убил с помощью этого оружия? – перебил меня старичок.

– Это не оружие…

Я загрустил. Колодник вежливо кашлянул и произнес на даньчжинском с помощью английского:

– Если вы из тех людей, которые охотятся на королевских горных кошек, то советую вам признаться. – Он помолчал. – Иначе они сами узнают все и тогда приговорят вас к смерти… Вот посмотрите на меня, я признался – и жив.

– Так вы… охотились на тигров?

– Моя история трагична и поучительна.

– Все понятно, – сказал старичок с нотками сострадания в голосе. – Ты положил в чемодан ребро, которое не имеет ценности. Ты хотел обмануть нас, представившись глупым собирателем сувениров, который нечаянно спустился с разрешенной дороги на запрещенную тропу.

– Неужели на основании одних только подозрений, – произнес я смерзшимся голосом, – беспочвенных подозрений… способны осудить… невинного…

– Надо признаться. Да, синьор, – сказал колодник. – Это я вам говорю, Джузеппе Луиджи Чезарини. И все будет о'кей.

– Доктор Чезарини? – пробормотал я в смятении. – Но вы же были директором заповедника?

Старичок терпеливо прислушивался к нашему диалогу, по-видимому, решив, что он способствует правосудию. Колодник хотел церемонно поклониться и представиться мне поосновательней, но сморщился от боли, схватившись обеими руками за колоду.

– Вас обратили в рабство? – спросил я.

– Нет, – ответил за него старичок, – рабство у нас отменили в прошлом году. Теперь все даньчжины окончательно равны перед богом.

– Как это замечательно, – пробормотал я. – Теперь, без рабства, вы сможете вступить в Организацию Объединенных Наций.

По моему тону монах, по-видимому, понял, что я не очень рад отмене рабства, и этот факт он квалифицировал по-своему.

– Когда в человеке нет души, очень трудно это скрыть. Я все больше и больше убеждаюсь, что мы правильно определили степень Начального Наказания.

Он поднялся с циновки, поправил на себе одеяние и не спеша удалился. Монах-писец побежал вперед и открыл перед ним дверь.

– Начальное Наказание… – Я силился вспомнить, что же это такое. Колодник пояснил:

– Вначале определяют максимальное наказание по формальному признаку – типичный прокурорский подход. При этом подсудимый и не нужен. А потом он нужен, чтобы выяснить подробности, добавляя или убавляя от максимальной степени Начального Наказания. А так как в вас заподозрили тэурана, потому что вы три дня бродили по заповеднику, вам было определено соответствующее Начальное Наказание.

– Что именно мне определили?

– Я не знаю.

– Выходит, этот добрый старичок – судья?

– Нет. Монашеское имя этого человека – Духовный Палач, Видящий Истину. Он видит то, что нам с вами, синьор, не по зубам. Извините.

– Он будет меня пытать? – спросил я шепотом. Колодник не то улыбнулся, не то скривился от боли, придерживая колоду.

– Его основное занятие состоит в том, что он пытается вернуть души таким, как вы и я, синьор.

Потом появился начальник охраны. Он не скрывал своего недовольства неведомой пока мне степенью Начального Наказания, и я его возненавидел. Я думал, что он вытащит меня из бочки и начнет топтать – такое свирепое было у него выражение лица. Но он лишь приказал мне вытянуть шею. Я вытянул, и двое его шустрых помощников в одно мгновение украсили ее тяжеленной деревянной колодкой со скобами и ржавым замком.

– Я обязан вас предупредить, – сказал он, постукивая по ребру лохани черенком плети. – Пока вы ходите с этим воротником, никто вас не тронет, хотя вы, несомненно, заслуживаете более сурового наказания. Если снимете, вас разорвут. Не мои люди, а население… Такие, как вы, принесли много бед даньчжинам… А в остальном вы свободны.

Они пошли к выходу, и колодник с ними. Я остался сидеть в холодной мыльной воде, ведь я привык все делать до конца.

Колодник вдруг вернулся. Его корежила непонятная мне радость. Он, будто отплясывая дикий танец, шлепал босыми ногами по камню и конвульсивно вздрагивал всем телом. Потом прокричал надсадно, полушепотом:

– Извините, что я вас покидаю, коллега! Мне не советуют встречаться с вами без серьезной надобности! Вы можете дурно влиять на процесс возвращения моей души!

– Подождите, Джузеппе! – воскликнул я, боясь, что он уйдет, ничего толком не объяснив. – Сколько времени мы должны носить эти хомуты?

– Разве вы не поняли? Пока не вернутся наши утерянные души!

– А кто может определить, что они вернулись? Духовный Палач?

– Да, коллега, только он. Теперь вы будете молиться на него, так же, как и я. И не особенно огорчайтесь. Оказывается, наше положение не так уж и плохо. – Он зашептал торопливо: