Нашествие хазар

Может, кто и рассуждал подобным образом, но сказать это вслух не смел, ибо ведал, что за сим последует… Княжеская воля безгранична: раз решил так архонт, значит, надо…

Жалели дружинники Деларам и только. Светозар, правда, перед тем, как кинуть в яму живую печенежскую деву, уговорил Дира, чтобы он повелел убрать отсюда служанку-юницу.

А на высоком берегу Танаиса уже пылал погребальный огонь…

Возможно, в небесных владениях души Кузьмы и Деларам воссоединятся навеки, всё-таки они достойны друг друга.

А там — как знать?…

3

«Не засматривайся очами твоими на те богатства, которыми мы наделяем некоторые семьи», — эту заповедь пророка Мухаммеда всегда чтил воин второй боевой линии «День помощи» Фархад.

У него не было коня, он и не думал о нём, взяли Фархада в войско эмира пешим: арбалет, меч, за поясом кинжал, на голове шлем, на груди — латы, которые Фархад снял с одного убитого византийца — всё богатство его.

Походная жизнь — тяжёлая штука, особенно для пешца. Но командиры внушали ему — как бы ни было тяжко, нужно терпеть и молиться. Ибо покорным ислам обещает сытую и весёлую жизнь в раю, куда они попадут после смерти; грешники же окажутся в аду, где станут гореть в неугасимом огне, да и само слово «ислам» означает «покорность»!

Но к немусульманам надлежит быть жестоким, следует убивать их повсюду, воевать с ними; в Коране говорится, что убитые в бою с неверными немедленно обретают блаженство на небесах…

Поэтому Фархад не боялся смерти на войне, да и его товарищи по оружию тоже… И они никогда не думали ни о каком богатстве. Довольствовались тем, что попадало в руки после взятия неприятельского города или селения; тогда грабили жителей, насиловали женщин, отбирая у них драгоценности, которые сдавали в казну.

Но в сердце Фархада жила заветная мечта — жениться на девушке из его родного места, расположенного недалеко от священной Мекки, родины пророка. А чтобы жениться, нужно заплатить за невесту богатый выкуп, и Фархад втайне от всех имел за поясом кожаный мешочек, куда припрятывал золото… Он рассчитывал скоро вернуться домой и приняться за устройство своей жизни. Фархад надеялся, что Аллах простит ему этот маленький грех, ведь он собирает золото не для того, чтобы справлять удовольствие, а на дело…

Как-то в укреплённый арабский лагерь забрёл поэт и остался. Взял в руки оружие и вместе со всеми стал делить тяготы воинской службы. Однажды он отозвал в сторону Фархада и прочитал ему стихи, заканчивающимися такими словами: «Мы участвуем в одних и тех же походах; почему же знать живёт в изобилии, а мы остаёмся в нищете?…»

Фархад осудил в душе эти стихи, но никому не сказал. Но, видимо, кому-то ещё поэт читал их, потому что его вскоре обвинили в трусости, хотя все видели, что он — храбрец, и по приказу командира заковали в кандалы и заточили в тюрьму.

Фархад и без слов поэта знал давно, что такое нищета…

Мекку окружали бесплодные земли с жёсткой травой и колючим кустарником, — сухие степи, местами переходящие в безводные, раскалённые солнцем пустыни. Здесь жили родители Фархада, его братья и сестры и он сам. Они рыли колодцы, пасли стада, а в особо знойное время, когда пропадала вода, выгорала трава и вымирал скот, им и всем крестьянам приходилось питаться ящерицами и дикими финиками.

Так бедняки всегда жили на Аравийском полуострове, несмотря на то, что их правители — халифы, или «заместители» Мухаммеда, продолжая его священное дело — борьбу с народами, чуждыми исламу, захватили богатейшие территории — Сирию, Египет, огромное иранское царство, Северную Африку, Азербайджан и Среднюю Азию.

Но самая упорная борьба шла у арабов с Византией, и вот уж который год участвует в ней потомок аравийских бедуинов. Но богатство плывёт) только в руки богатых…

«Давно нет среди нас поэта, а слова его остались… О богатых и бедных… А ещё он доводил до слушающих творения из Моаллаката[49]. Вот как эти: «Под скалой у дороги лежит он убит, в чью кровь не падёт роса…» И далее: «Коршуны, коршунов цвет, от тела к телу свершали путь. Попировав на славу, ввысь не могли подняться…» Как те, кто пировал в богатстве… Да, велик тот человек, кто учен и может слагать стихи, — раздумывал Фархад. — Ибо говорят арабы о себе: «Тюрбаны — венцы, шатры — стены, мечи — ограда, песнь — грамота». Где он теперь, этот поэт?…»

А Фархада снова зовут на учения. На дню несколько раз ему приходится брать в руки арбалет или меч, похожий на византийский акинак, только чуть длиннее, но которым тоже можно и колоть, и рубить… А чаще воины боевой линии «День помощи» занимаются рытьём рвов, насыпанием высотой в пять гезов земляных валов и укреплением их дёрном и плетёными щитами с зубьями… Потому что вторую линию в арабском войске используют чаще всего в обороне; пока первая — «Утро псового лая», если она захлебнулась в атаке, перестраивает свои ряды, вторая удерживает натиск противника. Но, смотря по обстоятельствам, и её вводят в бой.

А когда попытки смять врага, расчленить его и развеять по равнине не приносят успеха, то в дело вступает резервная линия «Вечер потрясения».