Наши братья меньшие

Тогда я медленно начинаю отходить к забору и раскидываю за собой кусочки свинины. Там, где духовитый след проходит меж низеньких елочек, волк в нерешительности останавливается; приходится удваивать порции. Волк не сразу соблазняется, опасаясь какого-то подвоха с моей стороны, но жареная свинина — это ведь не надоевшие конские потроха, которыми приходится довольствоваться каждый день; и он решается пройти еще шаг, ну еще последний, ну еще один кусочек схватить и незаметно для себя оказывается уже в нашем саду, а моя жена быстро заслоняет приготовленным заранее щитом отверстие в заборе.

Тем временем уже полночь. Завтра у нас обоих будет насморк, а на обед придется есть картошку в мундире. Зато Чингис снова на месте. А на той неделе нам привезут изготовленную для него прекрасную просторную клетку, из которой не под силу будет вырваться даже льву.

Вчера я забыл как следует запереть засов на клетке Чингиса, установленной в цокольном помещении дома. У Чингиса появилось два часа времени на то, чтобы выйти и ознакомиться на свой манер со всей комнатой. После этого «ознакомления» она выглядела так, словно десяток чертей справлял в ней свои оргии. Все стулья опрокинуты, ножки их надгрызаны. Все содержимое шкафа вытряхнуто и рассыпано по полу: бинты размотаны, поводки разжеваны, а сверху все посыпано гипсом из разорванного бумажного пакета, полотенца и халат сорваны с крючков — не осталось ничего такого, что не привлекло бы внимания волка. А сам он стоит посреди этого разгрома с таким глупо-невинным и довольным видом, что у меня даже не поднимается рука его наказать. Я же сам виноват, что забыл его запереть. А он ведь стал уже такой послушный! Когда открываешь дверцу его клетки, терпеливо ждет, пока на нем застегнут ошейник, а потом вполне чинно семенит рядом со мной на поводке во время прогулок. Молодец, Чингис! Даже все запреты, касающиеся жилых комнат, он усвоил. Он уже не устраивает там никаких безобразий и ничего не утаскивает (правда, до тех пор, пока в комнате кто-нибудь есть).

Словом, я не теряю надежды, что из Чингиса еще получится приличный и благонравный «домашний волк».

Волки и собаки — кровные враги?

В семидесятых годах прошлого века ныне покойный директор цирка Карл Кроне был еще сыночком владельца небольшого зверинца «Менажери континенталь». Вместе со своим старшим братом ему приходилось участвовать в выступлении вместе с «дикими волками». Чаще всего при этом им удавалось отделываться парой царапин. Но старшему брату не повезло: несколько лет спустя его так отделал «ручной» медведь, что он вскоре умер. Если из такого зверинца когда-нибудь убежит волк, то из-за этого не станут поднимать такой шумихи, как из-за убежавшего льва или тигра. Потому что бегающего по улицам волка всегда примут за овчарку, а поскольку его ценность не очень велика, то владелец не станет особенно стараться изловить беглеца. Однако вырвавшийся на волю волк может иногда причинить серьезный вред. Так, известен случай, когда в 1947–1948 годах одинокий волк, обитавший среди болотистых мест Лихтенмора, нанес ущерб в несколько сот тысяч марок!

После номера с волками, с которым выступал дрессировщик вышеупомянутого зверинца, насколько мне известно, волков больше нигде не дрессировали. Да и это выступление в «Менажери континенталь» представляло собой, как тогда было принято, «дикую дрессуру»: взбудораженных зверей, щелкая кнутом, просто гоняли по манежу, никаких сложных трюков они не исполняли.

«Вот увидите, — говорили мне, когда я приобрел своего первого волка, Чингиса, — волки не поддаются дрессировке, их невозможно приручить, если не воспитывать в доме с первых дней жизни. Даже если поначалу что-нибудь и получится, в один прекрасный день разбойничья натура все равно проявится». Ну, посмотрим.

Дело в том, что мнения специалистов на этот счет расходились. Ведь волков еще и потому так редко показывают в цирке, что они по сравнению со львами и тиграми выглядят значительно менее опасными. Пантер тоже редко увидишь в цирке (несмотря на то, что они значительно агрессивней и злей крупных хищников), потому что публика разочарованно заявляет: «Ну что это за хищники! Вдвое меньше тигра».

Словом, я решил на свой страх и риск проверить, как обстоит дело с приручением волков.

Во время прогулок моего Чингиса интересует каждая валяющаяся на земле бесхозная бумага, каждая пустая коробка из-под папирос. По полкилометра он готов таскать их за собой в пасти, и мне приходится зорко следить за тем, чтобы он все это богатство не затаскивал ко мне в дом. Лучше уж пусть несет в зубах мою шляпу, что он делает, кстати, весьма охотно. Правда, от пребывания в волчьей пасти шляпа лучше не делается…