Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступающих в защиту прав человека

И тут кто-то сказал (к сожалению я не запомнил):

- А попробуем! Я вот получил премию. Получай первую сотню!

И полились деньги. Даже я не мог удержаться, хотя товарищи, зная наш семейный бюджет, останавливали меня. Не выходя из квартиры, собрали почти треть. В ближайшие два дня нужная сумма была набрана, и Алексеева снова отправилась в Чуну - повезла Ларисе в подарок наш дом.

Я прожил большую жизнь. Всегда окружали меня хорошие люди, но на таком интеллектуальном уровне, как в последние 13 лет, никогда не жил. Без этих лет, без этих людей я так и не узнал бы полного наслаждения человеческим общением. И вот этих людей обливают грязью, клевещут на них, арестовывают, судят, гноят в лагерях, тюрьмах, спецпсихбольницах. Каков же моральный уровень тех людей, которые делают это, и какова цена их лучшему обществу? Нет! Лучшее будущее, духовное возрождение общества представляют мои друзья по правозащитному движению. Их терпимость к чужим мнениям, уважение к высказываемым взглядам и любовь к людям достойны примером для всех служить.

"Правда" пишет, что, "когда эти лица (диссиденты) оказываются за рубежом, они быстро раскрывают свое подлинное лицо и уже открыто выступают против социалистического строя". Из этой сентенции попробуй пойми, какие взгляды они высказывают. Но я уверен, что высказывают они только свои взгляды и именно те, которые у них сложились здесь. Думаю, что и до отъезда они их не скрывали, но спорить о взглядах у нас здесь нет возможности. У всех у нас кляп во рту, и потому мы вынуждены здесь бороться только за одно - за то, чтобы получить наше законное право вынуть кляп изо рта и через слова дать возможность мысли вырваться на волю.

Что же удивительного, что наши друзья, оказавшиеся там, где право человека на мысль признается, стали говорить не об этом праве, а высказывают свои собственные убеждения. Верните народу его законное конституционное право на свободу слова и печати, мы и дома выскажем свои взгляды, в том числе и о социализме - демократическом и тоталитарном (сталинском). Наверняка найдется немало таких, кто выскажется и против социализма ... тоталитарного.

Вот и все, что я могу рассказать о своих друзьях - участниках правозащитного, религиозного, национального, культурного движений.

Для вас, дорогие читатели, они - диссиденты , для меня - друзья, соратники в нелегкой борьбе. Судите сами, могут они быть преступниками?

Заканчиваю эту главу о друзьях-соратниках, и тепло переполняет грудь мою. Перед моим умственным взором проплывают лица и лица - все дорогие мне люди. Иных из них уже нет, другие далече, третьи и сегодня торят вместе наш тернистый путь. И среди них те, кого никогда не чувствовал отдельно, кто слит с моим существом, без кого и меня не было бы - сегодняшнего. Я говорю о моей жене - Григоренко (в девичестве Егорова) Зинаиде Михайловне и нашем сыне Григоренко Андрее Петровиче.

Путь к трибуне партийной конференции Ленинского района г. Москвы проложен мне Зинаидой Михаиловной. Она первая нанесла удар по моему сталинистскому мировоззрению. В 30-е годы она потеряла брата, застреленного на Дальнем Востоке; мужа - профессора Института красной профессуры, убитого на следствии; сестру, уничтоженную в сталинских лагерях; зятя, расстрелянного сталинскими палачами. Она и сама испытала следственную тюрьму тех лет. Все это не прошло для нее даром. Она не пошла по пути тех, кто, случайно выбравшись из ада, утверждал, что невиновных выпускают. Не в пример и таким увлеченным, каким был я, она умела обобщать жизненные явления и делать выводы. Очень осторожно и тактично она начала просвещать и меня.

Вместе с тем она не дала нарушиться моей связи с простыми людьми. Дочь рабочего, старого большевика, она имела постоянную склонность общаться и дружить с людьми попроще, но думающими. И, естественно, ее друзья становились и моими друзьями. Некоторые из них уже в те страшные времена реалистически смотрели на жизнь. Их реализм, хоть и медленно, воспринимался мною.

Военная среда специфическая, а мероприятия властей направлены на то, чтобы как можно резче обособить ее. Если бы у меня не было через жену окна в мир, я просто не мог бы выработать взглядов, отличных от взглядов своего военного окружения. И к сегодняшнему дню мог бы стать большим начальником, но никак не "диссидентом". В мир мятущийся вводила меня жена. Она открыла для меня "Новый Мир" и Солженицына в нем. Она подкладывала мне литературу с проблесками мысли, вытаскивала меня в театр на стоящие постановки и в кино на приличные фильмы. И мысль моя пробуждалась, выдиралась из-под наслоений одуряющего и отупляющего партпросвещения. Постепенно она добралась и до суждений, высказанных 7 сентября 1961 года на партконференции.