Наши дни(СИ)

На лучшее надеется любой человек, тот, кто работает и честно живет, и тот, кто плохой и своей надеждой хочет спасти себя и свою душу. Мы все ощущаем трудности жизни на своих плечах и четко понимаем, что в итоге может быть хорошо, но всегда не так как нам хотелось. Проходя через тонны плохого, хорошее уже не ощущается, а очень хотелось бы...

В определенном возрасте всем становиться все понятно. Кто на что способен тоже. Если бы ни надежда, которая обладает очень мощным свойством окутывать и поддерживать человека в течение всей его сложной жизни, мы все не смогли бы дойти или дождаться той самой частицы счастья.

Мне кажется, эту частицу счастья и добра ждет абсолютно каждый человек на нашей планете Земля. Во всех нас, ее уже давно нет, и она не родится в наших сердцах. Мы знаем одно, она когда-нибудь появится и спасет все вокруг, а пока будем рыть новые могилы и увеличивать кладбищенские площади.

В голове рождались только самые грустные мысли.

Я стоял и не замечал, как курю одну сигарету за другой. Ветер обдувал мое лицо и было очень одиноко.

Нужно будет сегодня вечером после работы пойти покормить уток и выпить водки. Жалко, что не с кем поговорить. Выговориться не получится. Хотелось бы рассказать, что я сегодня видел, а нельзя, секретность на мне висит. Ужас! Ну и работа....Хочется получать от работы позитива, а почти всегда только один негатив. Человек, не предрасположен, работать, кто бы, что не говорил, не врите себе. К чему он расположен, результат я видел на 8 линии Васильевского острова или что-то в этом духе.

Правильно сказали по радио: "Труд из обезьяны сделал уставшую обезьяну". По радио шутили, хотя это совсем был не юмор.

Обезьяна устала морально и физически, от этого проблемы с нервной системой и с психикой в целом. Разум обезьяны опьянен уже давно, и трезво ничего оценивать не может. Мы смотри различные видео в интернете, в которых разные люди падают и себе что-то ломают. Нам только смешно, а суть нам не интересна. Главное, что это случилось не с нами.

Например, я курю, то есть гроблю свое здоровье. Если мне наплевать на себя, вы думаете мне не наплевать на вас. Вы заблуждаетесь. Если же я задумываюсь, то мне напротив, абсолютно не наплевать на здоровье своих близких и родственников, да и только. На этом все.... Почему так получается, мне пока не понятно. Получается, я себя давно похоронил, а своим родственникам не дам этого сделать. Буду защищать, помогать и стараться беречь их всех.

Потом обезьяна поумнела, сделала себе оружие и взорвала к чертям всю 8 линию Васильевского острова. Мы не люди, мы все те же обезьяны, только обставили вокруг себя мебелью, различной техникой и научились писать. Суть осталась такая же. Животное оно и есть животное. Хорошее выражение: "Люди не меняются". Можно слово "люди" заменить на "животное".

Правильно кто-то сказал: "Самое опасное животное это человек". Нам не успокоиться, даже когда внешние враги не причиняют нам вреда, не-е-е-т, мы же друг друга грызть будем. Взяли и поубивали куча народа. Зачем? Наверно, для свободы. Зачем быть свободным? Или нет, не так, свободным от кого? Я свободен, когда пью немного пива, читаю, любимую на данный момент книгу и меня никто не тревожит.

Видимо, у тех неизвестных обезьян, кто такое натворил, запросы гораздо выше. Возможно, кто-то читает, а его постоянно достают, и он захотел убрать тех, кто его раздражает.

Если мы все захотим стать свободными и независимыми, наверно, тогда экология планеты сразу улучшится, потому что из племени разумных обезьян никого не останется.

Ой, хватит! Чего-то я совсем сник.

Врачи и тела на каталках уже исчезли за дверьми грузового лифта. Надеюсь, им помогут как надо.

Я решил еще покурить. Походил по крыше Главной больницы. Стоял и выпускал в небо струйки никотинового дыма. Собирался дождь и немного стал подниматься ветер.

По рации сказали, чтобы я возвращался на базу. От меня ждали отчета о задании. Мне очень не хотелось описывать, что произошло на 8 линии Васильевского острова. Погружаться в подробные описания я не хотел, вся ситуация еще сильнее засядет в мою память.

Докурив сигарету и потушив хабарик, втерев его ботинком в крышу больницы, пошел к Брейкеру. Захотелось почитать Стивена Кинга, но вспомнил, что я его забыл взять дома.

Когда сел в кабину, стал разглядывать шлем с рацией из нутрии и проводить пальцами по поверхности, чтобы нащупать что-то острое в нем. Шлем был как шлем, и все было гладенько.

Электронный голос снова поторопил меня. Надев шлем на голову, я нажал на кнопку запуска двигателя. Мне очень не хотелось сегодня еще куда-нибудь лететь и выполнять новое задание. Лучше оставить его до завтра, но как обычно от нас ничего не зависит.

Взявшись за штурвал правой рукой, стал тянуть его на себя. Брейкер отлично слушался малейшего движения рукоятки штурвала. Шумоизоляция у кабины вертолета была отличная, и поэтому кроме звуков реактивных двигателей ничего другого не было слышно.