Наши домашние дела

"…сторонники французской компанiи хоромъ вопiютъ о необходимости вспомоществованiя этой компанiи со стороны правительства, т. е. со стороны платящаго подати народа, потерпѣвшаго уже такой уронъ отъ несостоятельности дѣйствiй общества, сравнительнаго съ его контрактомъ. На бѣдность просятъ тамъ, гдѣ нѣтъ къ тому никакой нужды…

"Правда, главное общество, говорятъ, угрожаетъ оставить ѳеодосiйскую дорогу. Зная, какъ подобное французское общество задерживаетъ окончанiе австрiйской линiи въ Трiестъ, и заключая изъ того, что французскiе распорядители не любятъ чужихъ линiй къ бассейну Средиземнаго моря, мы весьма вѣримъ этому; но полагаемъ, что врядъ ли льготы заставятъ ихъ ускорить и облегчить нашъ выходъ къ Черному морю, — и чего добраго, мы скорѣй дождемся желѣзной дороги на Амуръ, нежели французской линiи къ Черному морю", и пр.

Какъ бы то ни было, чтó бы ни сдѣлало съ нами главное общество впредь, но владимiрская дорога открыта, и пассажировъ, говорятъ, уже проѣхало по ней — нѣсть числа… Да и недаромъ же существуетъ нижегородская ярмарка!.. Корреспонденты двухъ большихъ газетъ почли долгомъ прежде, или почти прежде всѣхъ проѣхать по линiи туда и назадъ и донести подлежащимъ редакцiямъ объ испытанныхъ ими впечатлѣнiяхъ. Повидимому впечатлѣнiя, произведенныя на нихъ поѣздкой, были благопрiятны, по крайней мѣрѣ замѣтно, что они прокатились съ большимъ удовольствiемъ и вообще прiятно провели время, за исключенiемъ развѣ того, что одинъ изъ нихъ очень сильно усталъ, отыскивая московскую станцiю, помѣщенную чрезвычайно далеко, гдѣ-то за покровской заставой, да еще того, что петербургскiе (а не московскiе) часы, по которымъ назначено время движенiя, немножко сбили ихъ съ толку. Что на большихъ станцiяхъ буфеты оказались почти пустыми, и одинъ корреспондентъ съ голоду принужденъ былъ покушать какихъ-то совсѣмъ засохшихъ бутербродовъ, — это разумѣется такiе пустяки, о которыхъ и говорить не стоитъ. За то — плавный ходъ вагоновъ, безъ малѣйшей тряски (чтó приписывается между прочимъ улучшенной системѣ скрѣпленiя рельсовъ), понравившееся господамъ корреспондентамъ устройство этихъ вагоновъ (особенно живописное хожденiе кондукторовъ вкругъ наружныхъ стѣнъ вагоновъ, по дощечкѣ, - хожденiе чрезвычайно удобное и безопасное въ морозъ или мятель, по обледенѣвшему на досчечкѣ снѣжку), достаточная скорость ѣзды — все это естественно расположило путешественниковъ въ пользу устройства линiи. Не смотря на то… странное дѣло! — прочитавъ подробное описанiе ихъ поѣздки, остаешься съ какимъ-то непрiятнымъ чувствомъ. Этотъ неудачно придѣланный къ кассѣ хвостъ, по которому непримѣтно для глаза движутся чернорабочiе покупщики билетовъ, въ то время какъ чистая публика шагаетъ чуть не черезъ самый хвостъ прямо къ окну кассы и беретъ-себѣ билеты скоро и безпрепятственно, оставляя такимъ образомъ назади несчастный и не достигающiй предположенной цѣли хвостъ; эта лощеная politesse великой нацiи съ чистыми пассажирами и презрительная грубость ея съ пассажирами черными; это выплескиванiе достойными служителями великой администрацiи ведеръ квасу на землю, вслѣдствiе дикаго воспрещенiя окрестнымъ жителямъ продавать на станцiяхъ припасы; наконецъ это iерархическое начало въ подвижномъ составѣ, съ безконечными "форменными отличками", — все это, смѣшанное вмѣстѣ, производитъ такое невкусное, претящее кушанье, что какъ ни совѣстно произносить вслухъ, а не выдержишь, отдашься минутному чувству и невольно шепнешь за Лермонтовымъ:

"Мнѣ хочется сказать великому народу:

Ты…" и проч.

Не хвастайся они до такой степени, не считай и не зови себя цивилизаторами всего человѣчества и провозвѣстниками правъ его, мы бы можетъ-быть не замѣчали и не ставили бы въ строку этихъ смѣшныхъ недостатковъ; а то… вотъ и приходится сочувствовать нѣкоему юному топтателю мостовой, который, по поводу до невозможности-усиленнаго счета, поданнаго ему съ прiятелемъ у Дюссо, взываетъ устами этого прiятеля: "Нѣтъ, нѣтъ! Французы совершенно правы! Скажи мнѣ, гдѣ видѣлъ ты человѣка (разумѣю, благоразумнаго человѣка), который бы шолъ на собственныхъ ногахъ тогда, когда онъ можетъ осѣдлать или навьючить какую-бы то ни было скотину? Онъ сѣдлаетъ и вьючитъ, — и онъ въ своемъ правѣ…"